Русский сценарий для Голливуда. Библиотека приключений. Том 2. Александр Кваченюк-Борецкий

из душевного равновесия, если бы он сам этого не пожелал. Но на сей раз, Красногубов с трудом сдержался. Ни слова не говоря матери, он вышел из дому, с силой хлопнул входной дверью. Слава богу, соседи оказались дома.

      – Ты смотри, кто к нам пожаловал! – несказанно обрадовался Ермолай Пантелеймонович при виде Красногубова. – Проходи, дорогой! Желанным гостем будешь!

      С силой пожав руку фермера, отчего тот едва не взвыл от боли, Виктор молча сел на предложенный табурет.

      – Ну, и лапа – у тебя, соседушка! – то ли высказал одобрение, то ли ласково пожурил его Ерема, демонстративно потрясывая мозолистой пятерней в воздухе. – Прямо-таки, медвежья!.. Ты в следующий раз-то полегче! А то, так без руки оставишь!

      И он широко улыбнулся, показав щербатый ряд зубов. Фермер был человеком с характером. Еще в молодости он закончил сельскохозяйственный техникум. Любовь к земле и привычка трудиться от зари и до зари, наконец, стали приносить ему известную прибыль. Ермолай оказался отличным фермером. Конечно же, он добился бы гораздо большего, если бы не отсутствие рынка, хаос в законодательстве и чиновничий беспредел. Несмотря на усердие, навар селянина был невелик. Его едва хватало, чтобы кое-как держаться на плаву. Но и это бесконечно радовало Ермолая Пантелеймоновича.

      – Я как раз обедать собрался! – продолжал он. – Присаживайся поближе к столу.

      Он распечатал бутылку «Столичной» и разлил ее по стаканчикам.

      – Ну, за тебя, сынок! – с сердечной ноткой в голосе негромко сказал фермер и украдкой смахнул рукавом не прошеную слезинку, которая, ни с того, сего, словно случайная капля дождя – с безоблачного неба, упав с ресницы, покатилась по его щеке, не успев пропасть в жесткой густой щетине.

      На прощанье Виктор с чувством, и почти, сыновней теплотой и благодарностью за щедрое гостеприимство, обнял Ерему. Осиповна, прижавшись к груди солдата, и, привстав на цыпочки, вытянула губы, чтобы звонко чмокнуть его в лоб. Но, как ни старалась, после того, как Виктор слегка склонился, чтобы облегчить задачу гостеприимной хозяйке, дотянулась лишь до подбородка.

      – Жду тебя на ферме, сынок! – крикнул Ермолай Пантелеймонович в след Красногубову.

      «Ну и пусть думают, что я воевал в Чечне! Что – герой! – по дороге домой размышлял Виктор. – Они гордятся тем, что я – один из них. И не нужно отнимать у них эту гордость. Того, что возвышает их в собственных глазах, а, значит, делает добрее и лучше… Они заслужили, чтобы чувствовать себя людьми и уважать себя за это».

      Несмотря на большое количество выпитого, так, как застолье с фермером и фермершей не ограничилось лишь одной бутылкой «Столичной», Красногубов ощущал себя совершенно трезвым. Он отдал дань уважения всему, что старательно наготовила Осиповна, чтобы не сплоховать перед гостем. Но, несмотря на это, Виктор все-таки, ощущал легкий голод.

      – Ужинать будешь? – первым делом спросила Матрена Гурьевна, едва он вошел в дом. – Чай, проголодался?

      Мать хорошо