Четыре Георга. Уильям Теккерей

будут выгравированы под изображениями этих брауншвейгских светил.

Георг I – светило Брауншвейга

      Предпочитал он Англии Ганновер,

      А двух уродливых любовниц

      Предпочитал супруге, чистой и прекрасной.

      Литературу презирал, искусство ненавидел,

      Зато салаты с ворванью любил

      И покровительствовал устрицам прескверным.

      Он Уолпола в министры произвел,

      Порочным вкусам неизменно верный.

Георг II

      Родителя взяв себе за образец,

      Я муж был неверный и скверный отец,

      Сквалыжничал, жадничал, деньги копил

      И немцем на троне английском я был,

      Французов побил в Деттингенском бою,

      Шотландцам устроил резню в их краю…

      Беспутен и туп, неучтив и жесток,

      Никем не оплаканный, в землю я лег.

      Чтоб должный придать моей статуе вид,

      В подножье пусть Питт на коленях стоит.

Георг III

      Почет и место статуе моей:

      Я – лучший из английских королей.

      Достойный славословий и похвал,

      Жене-дурнушке я не изменял.

      Пусть сохранить Америку не смог,

      Зато вседневно ел бараний бок.

      Умом, пожалуй, был я слабоват,

      Но англичанин с головы до пят.

      Всех королей попрал Наполеон,

      Лишь я стоял; и вот – повержен он.

      Французу изломали дерзкий штык

      Старуха Англия, Георг старик.

      Мой Нельсон потопил его суда,

      А Веллингтон взял с бою города.

      Мой стяг везде – на суше и воде…

      Мне равного не сыщете нигде!

      Я сверженных монархов привечал,

      Им троны и короны возвращал…

      А впрочем, что мне в суше и морях,

      Во всех спасенных мною королях,

      И в том, что мной пленен Наполеон?

      Победой я отнюдь не упоен.

      Мне короли лобзали край одежд,

      Но я не поднимал сонливых вежд;

      Я к ликованью Англии был глух,

      Салюты мне не радовали слух…

      Зачем мне слава, почести, венец,

      Когда я старый, сбрендивший слепец!

Georgius Ultimus[1]

      И старцам, и юнцам его пример

      Наукой да не будет:

      Он оскорблял равно и женщин и мужчин,

      Он изменял жене и был любовником неверным,

      Он предавал и убежденья и друзей.

      Невежда, грамоту он одолеть не мог,

      Зато в портняжном понимал искусстве

      И мастер был по кулинарной части.

      Воздвиг он Брайтонский дворец, а также

      Бакингемский,

      И за такие достиженья был

      Восторженною знатью именован

      Он «первым джентльменом всей Европы».

      Прошу вас чтить того, чью статую вы зрите,

      А также тех, кто восторгался им.

      Георг I

      Всего несколько лет назад я близко знал одну почтенную даму, которой в молодости делал предложение Хорее Уолпол, а в детстве ее погладил по головке Георг I. Эта дама бывала в гостях у доктора Джонсона, дружила с Фоксом, с прекрасной Джорджиной Девонширской, была своим человеком в блестящем обществе вигов при Георге III; она лично знала еще герцогиню Куинсберри, покровительницу Гэя и Прайора и всеми признанную первую красавицу при дворе королевы Анны. Часто, держа за руку мою добрую старую приятельницу, я думал о том, что через нее соприкасаюсь с миром остроумцев и кавалеров минувшей эпохи. Я переносился мыслью на сто сорок лет назад и видел Браммела, Селвина, Честерфилда, этих магистров удовольствия; видел Уолпола и Конвея; Джонсона, Рейнольдса, Гольдсмита; Норта, Чатема, Ньюкасла; видел белокурых фрейлин Георга II; немецкий двор Георга I, при котором был министром Аддисон, где служил Дик Стиль, куда прибыл великий Мальборо со своей неукротимой супругой, – когда еще жили и писали Поп, и Свифт, и Болинброк. Об обществе столь многолюдном, деятельном и блестящем невозможно дать сколько-нибудь полного представления в четырех кратких главах; мы можем лишь, приподнимая на миг завесу времени, заглянуть еще и еще раз в этот давний мир Георгов, посмотреть, что представляли собой они сами и их дворы; бросить взгляд на людей, которые их окружали; приметить былые обычаи, моды и удовольствия и сопоставить их с нынешними.

      Я должен оговорить это, приступая к своим лекциям, поскольку тема их была неверно истолкована и меня упрекали за то, что я не написал ученого

1

Эта чертовка госпожа принцесса (франц.).