А вот ещё случай был… Занимательные истории. Александр Филиппов

Ивановна.

      Клифт указал на тропинку, ныряющую через калитку в заборе из сетки «рабица» в пойменный лес:

      – Прогуляемся?

      Вековые дубы, смыкаясь над головами, создавали здесь тень и прохладу. Из-за близости реки тропинка влажно пружинила под ногой. Стрекотала скандально потревоженная кем-то сорока.

      – Сколько денег нужно, что бы исправить все выявленные этими проверяльщиками нарушения? – деловым тоном осведомился Клифт.

      – Три миллиона рублей. Минимум. Но таких денег никто нам не даст, – понурясь, призналась Елизавета Ивановна.

      Клифт в три затяжки высосал сигарету, старательно раздавил каблуком окурок, легонько тронул заведующую за плечико:

      – Пойдёмте…

      Вернувшись во двор, он свистнул водителю, старательно елозившему тряпкой по лобовому стеклу:

      – Серёга! Тащи сюда мою сумку.

      Когда тот подошёл, с заметным напрягом волоча саквояж, передумал:

      – Поставь её вон там, на крылечке.

      И когда шофёр отошел, шепнул Елизавете Ивановне:

      – Там пять миллионов рублей. Наличкой. Берите, и тратьте на всё что нужно.

      Та потеряла на мгновенье дар речи, а потом залепетала сбивчиво:

      – Ой, а как же… Спасибо… Я прямо не знаю…

      А потом порывисто обняла Клифта и звучно чмокнула его в щёку.

      – Да ладно… Ничего… Не обеднеем… – конфузливо пробормотал тот, и рванул дверцу джипа, скомандовав вернувшемуся шофёру:

      – Поехали!

      – В аэропорт? – живо осведомился тот.

      – Нет. Не в этот раз. Давая назад, в контору.

      Хмыкнув каким-то своим мыслям, отвернулся, и всю дорогу смотрел в боковое окно.

      14

      Пришлось Клифту задержаться в компании ещё на какое-то время. Жил он здесь как при коммунизме, на полном бесплатном обеспечении. В гостинице его кормили, переодевали каждый день в чистое бельё и рубашку, и денег не спрашивали. Костюмы, туфли – как в магазине, рядами висят да стоят, подходи, выбирай. Куда торопиться? Глядишь, ещё деньжат подгонят, тогда и рванёт…

      Удивительно, но только здесь, мотаясь по буровым, он впервые осознал по-настоящему значение слова «воля».

      У зеков оно означало всё, что находилось по внешнюю сторону забора, опутанного колючей проволокой и спиралями «егозы», с вышками по углам периметра.

      Но оказалось, что воля – это когда горизонт перед тобой – на сотни километров вокруг, но и там, где рыжая, выжженная палящим зноем степь сливается с белесым, безоблачным небом, пространство вовсе не сворачивается, не кончается, а тянется на юг, как объяснили здешние старожилы, через Казахстан до Монголии и Китая. И ты, в принципе, можешь, если появится такое желание, отправится в путь по этой огромной, воистину бескрайней степи, где редки людские поселения, и гуляет лишь тугой, жаркий полуденный ветер, шевеля реликтовый ковыль и спелые колосья налитой солнцем пшеницы.

      Будучи