Все они почему-то умирали. Виктор Пронин

опасности, снова соберешься перекусить, – и Халандовский, подхватив на кошмарную свою вилку оставшееся мясо, понес его на кухню.

      А Пафнутьев тем временем набрал номер Шаланды.

      – Куда ехать? – спросил Пафнутьев вместо приветствия, едва Шаланда успел поднять трубку, едва успел произнести свое сипловатое: «Слушаю!».

      Шаланда помолчал некоторое время. Он узнал голос Пафнутьева, тем более что ждал его звонка, но вот так сразу ответить на вопрос... А нет ли в нем скрытой насмешки, не таится ли здесь злая шутка или желание обидеть его, поставить на место? Своим вопросом Пафнутьев лишил Шаланду возможности сделать замечание, поворчать – после вопроса Пафнутьева все его назидательные слова теряли смысл.

      – За город.

      – Убили?

      – Убили, – помолчав, ответил Шаланда, решив, видимо, что подробно говорить о таких вещах по телефону не следует.

      – Большой человек?

      – Да.

      – Совсем-совсем большой?

      – Паша... – Шаланда был задет легкомысленным тоном Пафнутьева. – Скажи мне, пожалуйста... Не скрывая, не тая... Куда за тобой заехать?

      – Другими словами, человек настолько большой, что даже я там понадобился?

      – Да.

      – И даже ты? – продолжал удивляться Пафнутьев.

      – Да, – на этот раз Шаланда все-таки уловил насмешку и обиделся.

      – Знаешь, где живет мой лучший друг и твой восторженный поклонник Аркаша Халандовский?

      Не отвечая, Шаланда положил трубку.

      – Чей я восторженный поклонник? – спросил Халандовский, появляясь в дверях с объемистым свертком, обернутым промасленной бумагой.

      – Шаландовский, – рассмеялся, наконец, Пафнутьев.

      – А, да... Это за мной водится. Заглянул бы когда-нибудь со своим Шаландой, а? Говорят, забавный такой человечек... Заглянешь?

      – С одним условием.

      – Ну?

      – Сможешь повторить такое же мясо?

      – Я сделаю его лучше, Паша! – вскричал Халандовский в полном восторге от предстоящей встречи.

      – Лучше не бывает, – Пафнутьев встал и направился в прихожую.

      – Паша! – на глаза Халандовского, кажется, навернулись слезы благодарности. – Неужели не шутишь?

      – Есть вещи, которыми не шутят, – сурово ответил Пафнутьев.

      Был поздний вечер, почти ночь, дорога оказалась свободна, весенний воздух хорошо охлаждал мотор, и машина мчалась на предельной скорости. Микроавтобус был заполнен полностью. Впереди, рядом с водителем, мясисто и непоколебимо, с чувством правоты во всем, что его касалось хоть в малой степени, сидел Шаланда. Разговаривал, не оборачиваясь, и была в его спине, в загривке, в развороте плеч какая-то скрытая обида, будто все остальные вынуждали его поступить хуже, чем он хотел, заставляли в чем-то отступиться от самого себя.

      А дальше, за шаландовской спиной, расположились остальные. Нервно вздрагивая во сне, Худолей спал, прислонившись головой к холодному стеклу. На коленях у него стояла сумка со всем имуществом, которое положено иметь эксперту при выезде на место происшествия. Пафнутьев молча смотрел на ночную дорогу, на огни встречных машин, и до сих пор стоял у него перед глазами