Собрание творений. Молитва. Преподобный Ефрем Сирин

него лжеучение Манеса, распространившееся из Персии, также оставило свои следы в Месопотамии. В IV веке ей не только угрожала общая болезнь времени – зараза арианства, но уже в самой Месопотамии возникли и отсюда распространились по другим странам заблуждения Аудия и мессалиан.

      Вардесан, ученый эдесский, живший при дворе владетеля озроенского Авгаря, сына Маанова (152–187), известен своей борьбой против учения астрологов о влиянии планет на нравственное состояние людей и даже против Маркиона[16]; но вместе с тем он и сам проповедовал учение о двух началах: о Боге Непостижимом и о материи вечной, об исшедших из Божества зонах и их сочетаниях, об устроении ими мира и человека и о пришедшем для искупления человека в одном из эонов Христе в видимой, но не вещественной, а небесной плоти, и прочее. Чтобы привлечь к себе народ, он излагал свое учение в поэтической форме; написанные увлекательным языком, изобретенным самим Вардесаном размером, песни его, равно как и песни сына его Гармония, получившего образование в Афинах, распространили его учение даже за пределы Месопотамии и надолго укоренили его заблуждения.

      Для того чтобы рассеять заблуждение, достаточно было противопоставить ему истину.

      Но для привлечения заблуждающихся к истине Ефрем считал необходимым облечь ее в те же приятные формы, какими прикрывалось заблуждение. Поборнику истины нетрудно было усвоить простую метрику стиха Вардесана. Богатые природные дарования, постоянная возвышенность духа Ефрема, неистощимо обильное чувство, навык представлять свою мысль в светлых и выразительных образах, то же чистое наречие, на котором писал Вардесан (из трех известных наречий сирийского языка эдесское считалось лучшим), – все это обещало успех предприятию. Остальное довершит сила истины и дух благодати, изливавшийся во всех словах святого поэта.

      Сколь ни тяжко, сколь ни оскорбительно было для святого чувства строгого инока знакомиться с хульными мнениями лжеучителя и читать в его песнях грубые изображения сладострастной фантазии, но Ефрем не отрекся от горького труда, чтобы тем вернее поразить своего противника. «Я нашел, – говорит он в одном из своих песнопений, – книгу Вардесана и смущен был на время скорбью, потому что она осквернила мой слух и сердце зловонием своих хулений. Я слышал в стихах его хулы и в его чтениях – злословия… Для рассеивания мрака заблуждений, которые раздавались у меня в ушах, я обратился к Священному Писанию».

      Вардесан не отвергал ни ветхозаветных, ни новозаветных книг Писания, поэтому Ефрем находил достаточным изложить в своих песнопениях только чистое учение слова Божия о Боге и Его отношении к нам, чтобы обличить суемудрие и лжетолкования еретика. Воодушевляемый ревностью к истине, он смело предает позору и проклятию тайны мнимой мудрости Вардесана и от скопищ еретических призывает в недра Церкви – хранительницы чистого учения. «Мы не полагаем упования нашего в семи планетах, в которые верует Вардесан, – говорит Ефрем в одном из своих песнопений. – Да

16

См.: Евсевий. Церковная история. Т. IV. С. 30.