Брат за сестру. Александр Тамоников

помянули черта.

      – Наслышан о ваших последних достижениях, майор, – прохладно поведал генерал. – Не хочу вам угрожать оргвыводами и подробным разбирательством. У вас есть собственное начальство, оно и примет решение. От себя лишь хочу заметить: дурак – это плохо, дурак с инициативой – еще хуже, а вот дурак с возможностью ее реализации – это совсем, знаете ли, беда…

      А автобус тем временем миновал поселок и запетлял по дороге мимо заросших кустарником холмов. Террористы отгибали шторки, выглядывали в окна. Коренастый бандит в черной куртке сидел на корточках у заднего окна, высовывал нос, извещал об отсутствии погони. На задней площадке сидений не было, приходилось держаться за поручень под стеклом, запинаясь ботинками о стальной уголок, приваренный к крышке люка. Люк имел, по-видимому, технологическое назначение, крышку запирал плоский накладной замок. Водитель начал выворачивать баранку, съезжая с основной дороги на второстепенную. Вдоль нее побежали замшелые строения, пересеченная местность, лишенная всякой живописности. Террористы расслабились и, ухмыляясь, с каким-то плотоядным интересом стали посматривать на заложниц.

      – Отстали шайтаны позорные… – пробасил обладатель кожаной куртки, протискиваясь по проходу в середину салона. – Рамшан, они отстали, мы сделали их! – гаркнул он старшему, стоящему на ступенях рядом с водителем. Террористы одобрительно загалдели.

      – Жалко, что миллион баксов не попросили, – бросил прыщавый водитель, – они бы принесли.

      Бандиты вразнобой захохотали. Усатый холеный тип и его сутулый сообщник находились в середине салона, рядом с заложниками. Последние теснились восьмером на двух сиденьях, испытывая чудовищные неудобства – их специально так посадили, чтобы ограничить свободу движений. Трое мужчин, пять женщин. Избитые, оборванные, вялые. Окровавленные лица и одежда. Несколько человек находились на грани потери сознания. Никто не ерепенился – взгляды людей потухли, их качало. Стонала от боли пышнотелая шатенка с разбитой губой – ей на колени усадили седоволосого мужчину без сознания – голова его клонилась набок, с виска стекала кровь.

      – А она ничего, эта грязнушка… – коренастый пристроился через проход, потрепал за щеку бледную блондинку. – Развлечемся, крошка? Хочешь попробовать настоящего борца за веру? Когда еще удастся?

      – Пошел ты, чурбан гребаный… – отрешенно пробормотала девушка. – Убери руку, засранец!..

      – Протестует, – хихикнул усатый.

      – Нет-нет, протест отклонен, – осклабился коренастый и запустил руку под блузку. – Померла так померла…

      – Руку от нее убери, козел… – Стиснутый рядом мужчина словно ожил, сжал кулаки. – Убери, кому сказано, чмо поганое! Ты не мусульманин, ты убожество…

      – Ах ты, сука! – обозлился коренастый, стряхнул с плеча автомат и ударил парня казенником по виску. Тот дернулся, и голова безжизненно повисла. – Свинья паршивая, о чем с ним говорить…

      Террористы злорадно ухмылялись.

      – Спешит