Думай и богатей! Классическое издание, исправленное и дополненное. Наполеон Хилл

в Питтсбург опекать стальной бизнес «малыша Карнеги». Гэри и остальные дельцы засели у своих биржевых аппаратов в ожидании новостей. Им пришлось запастись терпением. Примерно неделя потребовалась Моргану, чтобы переварить тот «лакомый кусочек», что скормил ему Шваб. Когда Морган убедился, что его «денежному брюшку» не грозит никакое расстройство, он послал за Швабом, однако приехать тот отказался, проявив тем самым как скромность, так и осмотрительность. Шваб предупредил: Карнеги не придет в восторг, если узнает, что президент его компании (а Чарльз именно им и был) флиртует с королем с Уолл-стрит – улицы, на которую Карнеги поклялся никогда не ступать. Тогда Джон У. Гейтс предложил себя в качестве посредника и намекнул, что Морган мог бы встретиться со Швабом, если тот «случайно» заедет в гостиницу Беллевью в Филадельфии, где так же «случайно» окажется Дж. П. Морган. Но когда Шваб прибыл в Филадельфию, Морган внезапно разболелся и был вынужден остаться в Нью-Йорке. И Чарльз, которого так настойчиво звали, приехал в Нью-Йорк и постучал в дверь библиотеки финансиста.

      Некоторые исследователи экономической истории уверены, что от первого до последнего акта этой драмы Эндрю Карнеги был в курсе дел, и даже сам готовил почву для всех последующих событий. Обед в честь Шваба, его знаменитая речь, разговор воскресной ночью между Чарльзом и Денежным Королем – все это было устроено осторожным шотландцем. Впрочем, историки не правы: все происходило с точностью до наоборот. Когда Шваба позвали для обсуждения сделки, он на самом деле не знал, как отнесется его «маленький босс» (так за глаза называли старика Эндрю) к предложению продать свой бизнес – особенно людям, к которым отношение Карнеги было чем-то сродни отношению святоши к еретикам. Однако мистер

      Шваб подготовился к решающей битве как следует. Шесть листов бумаги, исчирканные столбиками цифр, убедили Карнеги в том, какие неисчислимые прибыли может принести продажа его компаний по производству стали и создание новой корпорации, которую сам шотландец назвал «новой звездой на своде металлургической промышленности».

      Впрочем, удивляться не приходится: четверо «акул бизнеса» целые сутки обдумывали каждый шаг этого грандиозного плана. Они работали весь день и не спали ночь. Предводителем и «мозговым центром» проекта, разумеется, был не кто иной, как сам Морган, убежденный в Божественной Правоте Денег. В паре со своим аристократическим партнером Робертом Бэконом, ученым и джентльменом, он проверял верность расчетов. Третьим в этой великолепной четверке был Джон У. Гейтс, которого презирали за его страсть к игре и чьими услугами однако не брезговали пользоваться в самых щекотливых ситуациях. Четвертым был сам Чарльз Шваб, знавший о процессе создания и продажи стали больше, чем все мировые специалисты, вместе взятые. Никогда – ни в те напряженные сутки, ни позже – слова питтсбургерца не подвергались сомнению ни на секунду. Если он говорил, что компания стоит этих денег, значит, именно так и было. Он твердо