Маленький Принц. My.Self. Harmony.

о тебе будут там заботиться.

      – Он сказал, что всё исправит, когда я назвал себя грязным калекой.

      – Хм… Как же?

      – Как исправляют калек, сеньор?

      – Ведут их к врачам, малыш, чтобы они проводили операции.

      – Видимо, меня тоже отведут к врачу, чтобы он провёл операцию… – мальчик выпятил нижнюю губу и шумно хлюпнул носом, – Сеньор, мне будет больно?

      – Не те времена, Кай. Ты будешь спать и ничего не почувствуешь.

      – Я умру?

      – Нет. Просто будешь без сознания.

      – Потом я смогу ходить?

      – Сможешь. Если о тебе позаботятся. Надеюсь, так и будет. Ты станешь обыкновенным мальчиком, сможешь бегать, прыгать, танцевать, будешь радоваться жизни.

      – Я боюсь.

      – Чего?

      – Что всё будет не так.

      – Почему же?

      – Я привязался к нему. И… И он может сделать мне больно. Я вытерплю всё, что он захочет.

      – Малыш, почему ты думаешь, что он захочет навредить тебе?

      – Я просто… Боюсь людей. За все 15 лет я видел больше плохих, чем хороших.

      – Почему ты думаешь, что Джеймс тоже окажется плохим?

      – Не знаю. Я трус?

      – Нет. Сам же сказал, что боишься людей.

      – Если я боюсь, то я трус.

      – Нет. Ты моральный калека.

      – Как это?

      – Кто-то однажды сделал тебе больно, и теперь ты думаешь, что так будет со всеми.

      – М-может ли человек, который говорит, что жалеет меня по-человечески, вдруг взять и оказаться плохим?

      – Ты знаешь это лучше меня, Маленький принц. Ты видишь людей насквозь, со всеми их пороками и намерениями. Что ты сам думаешь?

      – Он… Никогда не сделает мне больно. Кажется, он добрый и пожертвовал многим, лишь бы вытащить меня отсюда.

      – Если так, то почему ты боишься, что всё окажется по-другому? Из-за страха перед людьми?

      – Наверное. Сеньор… Почему я часто плачу?

      – А ты начал часто плакать?

      – Да.

      – Потому что ты почувствовал себя живым.

      – Но я же и так жив.

      – Нет. Ты существуешь. Это не значит, что ты жив. Когда ты чувствуешь хоть что-то, кроме пустоты и отчаяния, то ты жив.

      – Плакать стыдно?

      – Нет. Но не переусердствуй с этим. Ты просто поверь, что всё будет хорошо. Вот видишь, завтра начнётся совсем новая жизнь. Ты уедешь далеко-далеко, где тебя будут любить, холить и лелеять. Где не будет Джареда, Мэв и злых подростков. Быть может, у тебя появятся новые друзья, которые смогут разглядеть в тебе то, чего никто не видит.

      – Что, сеньор?

      – Душевную красоту, малыш. А теперь спи, чтобы время быстрее подошло и Джимми уже забрал тебя.

      С каждым произнесённым словом сторож, как мог, пытался подавить образовывавшийся ком в горле. Девять лет он разговаривал с этим странным мальчиком, думающим совершенно не по-детски. Стал бы обычный пятнадцатилетний подросток спрашивать, умрёт ли он на операционном столе или нет? Кай же светлый и чистый, как первый