Пришел, увидел, соблазнил. Маргарита Южина

но махнул рукой. – Тоже неродная. Да еще и злыдня такая, прям хоть вешайся. Но девка хорошая. Да. Только вот выгоняет меня из избушки, а где мне жить? Оттого и решил с собой покончить. Да, вот так. Только вот наследством распоряжусь и-и… Ну, вы все уселись? Я уже и бумажку приготовил!

      Мария Филипповна с дочерью, заслышав про бумажку, немедленно рухнули на диван и замерли, Женя громко фыркнула и даже не шелохнулась, а Вадим устроился в кресле… С каждой минутой ситуация напрягала все больше. Это что же собирался отчим ему завещать, если ему и самому жить негде?

      – Значит, так, – торжественно произнес дядя Жора и надолго замолчал, уставившись в пустой листок.

      Родственники тоже хранили молчание, не хотелось прерывать человека на краю его собственной кончины.

      – Я тут… много думал и решил, что… что пора огласить завещание, – выдохнул наконец Зипунов.

      После этих слов его бывшая супруга Маруся вместе с дочуркой весело заелозили на диване и потерли ладошки. Вадим постарался сохранять спокойствие, однако и его такое положение вещей весьма устраивало – наследство будет поделено, причем поход на кладбище отменяется, к тому же сегодня вечером можно обратно домой рвануть и завтра поспеть к вагону. Очень удобно.

      Зипунов между тем снова начал говорить.

      – Все свое состояние я делю поровну и по справедливости! – хлопнул о колено рукой Зипунов. – И чтоб потом не обижались! Значит, так. Дом я отдаю сыну моему Буранову Витальке… Тьфу ты, черт, Вадиму! Буранову Вадиму, вот так. Своего железного коня, то бишь автомобиль «ЗАЗ» семьдесят девятого года выпуска я завещаю своей красавице-дочери Ната… Натаха, ядрена бомба! Да сбрей ты эти усы на лбу! Ну честно слово – будто мужик какой!.. Короче, машину мою – Наташеньке, доченьке моей… неродной. А вот тебе, Женечка, младшенькая моя дочурка… тоже неродная, тебе наша семейная реликвия достается – наш сад! Посади там тыкву.

      После этих слов господин Зипунов собрался было с легкой грустью принимать слова благодарности, однако благодарных слов не случилось.

      – Не, ну мы понимаем, огород пускай Женька забирает, его все равно скоро снесут, – уперла руки в бока серьезно обиженная Мария Филипповна. – А вот почему это нам одна только твоя инвалидка досталась?

      – А ты, разлюбезная моя Маруся, и вовсе в завещании не поместилась! – с вызовом дернул подбородком Зипунов. – Не заслужила! Только Натаха!.. Тьфу ты, пакость какая, сбрей усы, говорю, всякий раз пугаюсь!

      – Где дом? – взвизгнула бровастая красавица Наталья. – Почему это своему сыну ты весь дом завещал, а нам… а нам… хоть бы крылечко!!!

      Зипунов вытаращил глаза:

      – На кой черт тебе крылечко без дома-то?! И как это мой сын будет в этом своем доме проживать? То есть выйдет он с утреца из сеней, а на крылечке уже и ты! Да с такими бровями! Он долго не проживет, сразу тебе говорю.

      – Ладно, – неожиданно смирилась Мария Филипповна. – Ладно, переписывай дом на сына.

      Она толкнула дочь в бок локтем и зашептала ей на ухо:

      – Пусть