Дочь стеклодува. Петра Дурст-Беннинг

к постели Йооста. Крик ее нарушил воцарившуюся в доме тишину и заставил умолкнуть птиц, которые еще пели на улице.

      Взгляды Иоганны и Рут встретились над сковородой, а затем девушки тоже побежали наверх.

      Деревянные ступеньки, вытоптанные и выцветшие посередине, расплывались перед глазами Иоганны, превращаясь в узкие желтоватые полосы. Она почувствовала, как что-то соленое начало скапливаться в уголках ее губ, и только тогда поняла, что по щекам текут слезы. Иоганна не могла с ними справиться, равно как и с мыслями, которые роились у нее в голове, хотя она их не звала.

      Отец мертв.

      Позвать врача из Зоннеберга? Нет, зачем теперь врач…

      Священника. Да. Надо пригласить священника.

      В мастерской нужно убрать.

      Обмыть, мертвецов обмывают. А затем положить на носилки.

      Из горла ее вырвался всхлип, такой горячий и жгучий, что ей стало больно. Девушке хотелось избавиться от мыслей, превращавших случившееся в реальность. Мари сложила руки Йооста на груди. Слава богу, когда Иоганна нашла его, глаза у него уже были закрыты! Если бы одной из них пришлось закрывать ему глаза… Нет, лучше не думать об этом. Йоосту и пятидесяти не исполнилось. Он был здоров. Кроме поясницы, у него ничего никогда не болело.

      – Так мирно лежит, – прошептала Мари, расправляя одеяло Йооста. Под ним его тело вдруг стало казаться меньше, чем было при жизни.

      На цыпочках, словно пытаясь не разбудить отца, Рут приблизилась к нему с противоположной стороны кровати. Склонилась над ним, вгляделась в черты лица… Ни следа агонии.

      – Может быть, он просто уснул крепче обычного?

      Она робко коснулась его лба.

      Никто из них не привык прикасаться к отцу. Девушка с удивлением заметила, что кожа умершего не ледяная, как обычно бывает у покойников. Не была она ни влажной, ни шероховатой. Однако кости под ней казались окаменевшими, они словно отталкивали пальцы Рут.

      Уже началось трупное окоченение. Рут расплакалась, Мари тоже, а Иоганна судорожно всхлипнула.

      – Но почему? Я не понимаю! – Ком раздирал ее горло. – Как отец мог взять и умереть во сне? Быть того не может! – упрямо кричала она.

      Однако смерть Йооста пришлось принять как данность. Во сне у него остановилось сердце. Объяснения этому не было. Петер Майенбаум, которого позвала Иоганна, сходив в соседний дом, был потрясен так же, как и дочери Йооста. Нет, вчера вечером Йоост вел себя как обычно. Нет, на здоровье не жаловался, был весел. Как и все остальные, хохотал до упаду над шутками Болтуна Стиннеса.

      – Он свое прозвище не просто так заработал. Своими хохмами весь трактир развлекает, – задумчиво произнес Петер.

      Иоганна отмахнулась от него. Какое ей дело до Болтуна Стиннеса?

      – Нужно положить отца в гроб для торжественного прощания. – Подчеркнуто спокойный тон ее голоса больше подошел бы к какому-нибудь будничному разговору. – Давайте отодвинем в сторону наши рабочие столы в мастерской, а потом спустим вниз отца прямо с кроватью.

      – Но