Бриллианты для куклы. Анастасия Дробина

квартиру покинула Белка, а вдогонку ей победительно гремела финальными аккордами «Аппассионата». Из соседней двери высунулся любопытный нос соседки.

      – Здрасте, Анна Георгиевна… – скатываясь по лестнице, пискнула Белка.

      – Здравствуй, Бэллочка… Разве ты не занимаешься?

      Ответа не последовало. На лестнице давно смолкли крики и топот, а Гангрена еще долго стояла на пустой лестничной клетке, озадаченно прислушиваясь к ипохондрическим звукам, доносящимся из пустой квартиры: после «Аппассионаты» магнитофон перешел к «Лунной сонате».

      За домом, в густой зелени лип и кленов, было тихо. Круглая, окруженная обломками кирпичей клумба сплошь заросла полынью, лопухами и прочими сорняками: больше в лишенном солнца месте не росло ничего, несмотря на объединенные усилия местных старушек-садоводов. Атаманов с разбегу врезался в эти дебри и тут же взвыл, обжегшись крапивой.

      – Черт! Найдешь тут что-нибудь, как же… Вон какой лес вырос!

      – У бати на балконе коса есть, – вспомнил Батон. – Принести? В полминуты все… обезлесим.

      – Ага! И весь двор на нас таращиться будет. И Сова в первую очередь.

      Тут все одновременно взглянули на окна Совы. Они были закрыты и задернуты занавесками, как обычно. Атаманов прав: искать требовалось осторожно. Вот только что именно искать?

      – На что это было похоже? – с трех сторон насели друзья на Батона.

      Тот сопел, пыхтел, морщил лоб – мучительно вспоминал.

      – Не знаю… Оно ж мелькнуло, и нету… Пролетело – и все…

      – Большое или маленькое? Тяжелое или легкое? Белое или черное? – волновалась Полундра. – Круглое? Длинное? Квадратное?

      – Кажется, длинное… – напрягался Батон. – Не белое никакое и не черное… Голубое, кажется… Или желтое…

      – Большое?

      – Не, маленькое. То есть не очень маленькое… Но и не большое. Среднее такое.

      – О господи… – вздохнула Полундра и с тоской посмотрела на свои голые коленки. – Ладно, Серега, полезли.

      – Не суйся, я сам, – проворчал Атаманов, спуская рукава тельняшки и свирепо глядя на крапивные дебри. Белка сочувственно сморщилась и на всякий случай отошла подальше от жгучих зарослей. Серега храбро шагнул вперед, пошипел, попрыгал на месте и – пошел дальше.

      – Нет, я так не могу! – объявила Юлька и, зажмурившись, с коротким визгом прыгнула в крапиву за другом.

      Батон уныло посмотрел на Белку, с шумом выпустил воздух, готовясь к подвигу, и тут за его спиной послышался мягкий девчоночий голос:

      – Извините, вы не это ищете?

      Батон и Белка обернулись. Юлька, радуясь поводу, шумно выскочила из крапивы. Атаманов вышел не спеша, солидно, стараясь почесываться незаметно. И все дружно уставились на черноглазую худенькую девчонку с длинными косами. Девчонка покачивала большую коляску, в которой кто-то сопел и чмокал соской. За руку ее держался карапуз в измазанных грязью шортах с такими же черными, как переспелая вишня, глазами. Четверка друзей обменялась взглядами.

      – Приезжая? – одними губами спросил Атаманов