Рассвет. Стефани Майер

жизнь с сожалением. А я счастлив оставить ее в прошлом. Так что не вижу смысла.

      – Да! – выдохнула я в ледяную кожу на его шее.

      Чарли спит без задних ног у себя в комнате, а значит, мы все равно что одни. Свернувшись калачиком на моей узкой кровати, мы сплелись, насколько позволяло толстое покрывало, в которое я укуталась как в кокон. Без покрывала было бы куда романтичнее, но лучше так, чем клацать зубами от холода. А включить отопление в августе – Чарли сильно удивится…

      Зато Эдварду, в отличие от меня, укутываться необходимости не было – наоборот, его рубашка валялась на полу. Я все еще никак не могла привыкнуть и каждый раз изумлялась совершенству его тела – белого, прохладного, гладкого, как мрамор. Моя ладонь благоговейно скользнула по твердокаменной груди, плоскому твердому животу. По его телу пробежала легкая дрожь, а губы снова отыскали мои. Я осторожно тронула кончиком языка его зеркально-гладкую губу, и у него вырвался вздох. Лицо овеяло его легким дыханием, прохладным и свежим.

      И вдруг Эдвард отстранился – машинально, как всегда бывало, когда он решал, что заходит слишком далеко, рефлекторный отказ от продолжения, когда именно продолжения хочется больше всего. Почти всю свою сознательную жизнь он заставлял себя отказываться от физического удовлетворения. Неудивительно, что теперь попытка изменить сложившейся привычке вызывает страх.

      – Подожди! – Я обхватила его за плечи и притянула обратно к себе, а потом высвободила ногу из-под одеяла и обвила вокруг его талии. – Повторение – мать учения!

      Эдвард хохотнул.

      – Тогда мы уже должны были достичь совершенства. Тебе за этот месяц хоть раз поспать удалось?

      – А это генеральная репетиция, – напомнила я. – При том, что половина спектакля вообще не отработана. Некогда осторожничать.

      Я хотела рассмешить его, но Эдвард промолчал, замерев от неожиданного потрясения. Жидкое золото в его глазах, казалось, застыло тоже.

      Мысленно прокрутив свои последние слова еще раз, я поняла, что он в них услышал.

      – Белла… – прошептал он.

      – Не надо начинать по новой. Уговор есть уговор.

      – Не знаю. Трудно сосредоточиться, когда ты со мной вот так. Мысли… путаются. Я не смогу себя сдерживать. А пострадаешь ты.

      – Все будет в порядке.

      – Белла…

      – Ш-ш-ш! – Я прильнула к нему с поцелуем, чтобы прогнать непрошеный страх. Все это я уже слышала. Эдварду не отвертеться отуговора. Тем более, настояв, чтобы сперва я вышла за него замуж.

      На поцелуй он ответил, хотя явно старался не терять при этом головы. Тревога, вечная тревога. Как все изменится, когда исчезнет необходимость испытывать эту постоянную тревогу за меня… Он же не будет знать, куда деть освободившееся время. Придется завести новое хобби.

      – Дрожишь? – спросил Эдвард.

      Я поняла, что он не про температуру.

      – Нисколечко. И завтра не дрогну.

      – Точно? Не передумала? Еще не поздно.

      – Хочешь меня бросить?

      Эдвард