Щитом и мечом. Дмитрий Дашко

собрался, расчёт получил и в един миг уехал. Куда делся – не с меня спрос. Людишки подтвердят, что в добром здравии при мне был. А коль случилось что плохое, так я тут ни при чём.

      Я горько усмехнулся:

      – Так в своих людей веришь?

      – А чего мне им не верить? Я пустобрёхов к себе не приближал. Только проверенных. А таперича, братцы, скрутите энтого прощелыгу.

      – Что, ещё медведи есть? – оттягивая время, поинтересовался я.

      – Рази ж на тебя напасёшься!

      – Жаль!

      Тут не выдержавший Губанов крикнул:

      – Чаво стоймя стоите?! Хватайте! А то уйдёт поганец!

      Драка была скоротечной. Я молотил кулаками и лягался, как осёл, но мужички дело знали туго. Сначала сбили с ног, потом спеленали и с молчаливого согласия Губанова старательно принялись выбивать из меня дух.

      Я не видел для себя никакой надежды и готовился умереть, но вдруг хватка бойцов ослабела, они отпрянули после грозного окрика: «А ну прекратить! Государево слово и дело!»

      Меня рывком поставили на ноги.

      – Петя, братишка! Ты жив?!

      По лицу текла кровь, мешая разглядеть говорившего, но я бы узнал этот голос из тысячи. Мой предок, мой ровесник и, наверное, самый дорогой для меня человек: Ваня. Иван Елисеев, некогда копиист Тайной канцелярии, а ныне один из следователей не так давно организованного Андреем Ивановичем Ушаковым СМЕРШа.

      – Живой! – откликнулся я. – Не шибко здоровый, но живой!

      Он сгрёб меня в объятия, всхлипнул. Это были мужские слёзы радости. Те, которые настоящие мужчины могут позволить себе.

      – Как ты узнал, Ваня?! Я пытался связаться с тобой, но ничего не выходило.

      – Я тоже. Что-то произошло… Не знаю что.

      – Тогда как? Как ты узнал?

      – К счастью, я не привык полагаться только на милости Господа нашего. В доме есть мальчишка, казачок. Я дал ему денег, договорился, что он будет присматривать за тобой. Когда тебя схватили, мальчишка прибежал в лес, рассказал нам.

      – Можно на него взглянуть?

      – Антипка, где ты? – окликнул Иван.

      Откуда-то вынырнул вихрастый босоногий парнишка лет десяти, с любопытством уставился на нас.

      – Тута я, дяденька.

      – Отец, мать у тебя есть?

      – Нема, сударь. Померли, – потупился мальчик.

      – Тогда с нами поедешь, в Питер. Нечего тебе тут делать, – решил я. – Мы тебе в СМЕРШе вольную дадим. Правда, господин следователь?

      – Точно так, – улыбнулся Иван. – Согласен, Антипка?

      – Согласен, – шмыгнул носом пацан. – С барином что будет?

      – А вот это уже не твоего ума дела, – сказал я. – Собирайся. Поедем столицу смотреть.

      Больше всего на свете мне не хотелось встречаться с Лизой Губановой. К счастью, этого не произошло. Я пообещал себе обязательно поговорить с Ушаковым о её судьбе. Девушка не должна страдать из-за отца-изменника. Хотя… если помещика отправят в ссылку, к нему присоединится вся семья. Не принято здесь бросать сородичей.

      Я выругался, Иван удивлённо покосился на меня, но ничего не сказал.

      Через