Американская палитра. Анатол Вульф

немного успокоился. К счастью, ждать долго не пришлось, очень скоро к ним подошла женщина среднего роста, средних лет, с тёмными волосами и в очках.

      – Senora Ripezi? – обрадовался Максим.

      Она утвердительно замотала головой: – si, si…

      Максим с Аркадием представились и Аркадий достал из кармана конверт с приготовленными заранее лирами.

      – Molte grazie![8] – сказала она и что-то затараторила по-итальянски.

      Максим силился понять, о чём она говорит, но мог только догадываться по её жестам, что она даёт им какие-то указания по уходу за квартирой. Она несколько раз взмахнула руками, держащими невидимую метлу, показывая, что надо убирать помещение. Затем, ударилась в долгие объяснения, о чём-то, что называлось STUFA и, (как Максим смог сообразить), что штуковиной этой нельзя пользоваться ночью. Максим порылся в своем словарике и выяснил – STUFA означает плита.

      – Что она, нас за идиотов принимает? Чего это мы будем плитой пользоваться ночью? – сказал Максим.

      – А почему бы и нет, вдруг нам приспичит ночью борщ сварить? – откликнулся Аркадий.

      – Какая-то глупость! Ладно, спросим у Виталика, – сказал Максим.

      В пансион вернулись в начале второго. Аркадий завалился на кровать и закурил.

      – Пойду-ка я приму душ. Ну и жара сегодня опять! – сказал Максим и, захватив полотенце, вышел в коридор.

      Дверь в душевую оказалась заперта, и Максим тихонько постучал по двери костяшками пальцев. Ответа не последовало. Он немного постоял в раздумье и решил постучать ещё раз. Дверь неожиданно приоткрылась и в образовавшейся щели показалась лоснящаяся красная физиономия и барабанного вида живот, замотанный белым вафельным полотенцем.

      – Чего надо? – недовольно спросил толстый мужик на родном, отдающем хамоватыми оттенками русском языке.

      – Простите! – опешил Максим, – я думал, тут никого нет.

      – Ты чо, слепой? – рявкнул мужик и захлопнул дверь.

      Максим, было, побрел обратно к себе в комнату, но тут в коридоре появилась с полотенцем в руках Мария.

      – Там какой-то жлоб моется, – махнул рукой в сторону душевой Максим.

      – Ну, мы подождем пока он помоется, – ответила Мария.

      Они встали к стене и Максим, притянув её к себе, поцеловал в губы.

      Он почувствовал мягкую упругость её языка и тут же опять ощутил мощный прилив энергии в нижней части своего тела. Всё, о чем он теперь мог думать – это поскорее попасть вместе с Марией в душ. Они простояли так в затяжном поцелуе ещё несколько минут. Наконец дверь из душевой отворилась, и, чмокая шлепанцами, толстяк, с мочалкой в руках, вышел в коридор. Максим порадовался в душе, что держал полотенце, которым можно было прикрыть свое очевидное возбуждение. Не успел мужик скрыться за углом, как Максим с Марией шмыгнули в душевую и заперли за собой дверь. Максим сбросил свои джинсы и трусы на пол, а Мария тем временем стянула с себя шорты и кофточку, под которой не оказалось лифчика. Максим восхитился её округлыми, торчком выпирающими грудями и стройным, женственным телом. В первый раз он даже не успел её как следует рассмотреть,

8

Большое спасибо! (Итал.)