Страх. Франк Тилье

через Национальную автоматическую базу генетических отпечатков, поскольку все заключенные туда внесены.

      Он с предосторожностями свернул рисунки и положил их на место. Если на этих листках есть отпечатки пальцев, эксперты в лаборатории способны их найти. Ничем нельзя пренебрегать. Нюх сыщика – это хорошо. Но иногда компьютеры лучше.

      Шарко становилось не по себе, он чувствовал полное опустошение. Слишком много ужасов и волнений для одного дня. А тут еще эта комната и эти взгляды со стен, давившие на него, как наковальни, словно в них запечатлелось само Зло. И этот бумажник с его зловещим содержимым…

      Он широко распахнул ставни. В комнату без спроса проникли оранжевые тона прекрасного заката. От естественного света ему стало лучше.

      Его заинтересовал небольшой блокнот. На обложке было написано убористым почерком: «По ту сторону Стикса Ты указал мне путь».

      Примерно полсотни страниц. Шарко быстро их пролистал. Десяток из них этот Макарё сплошь изрисовал множеством знаков, точно таких же, как и тот, что был вырезан на стене штольни: три концентрических круга, словно вложенных один в другой. Их тут были сотни и сотни, нарисованные с крайней тщательностью.

      Затем Шарко раскрыл пакет с фотографиями и высыпал их на матрас.

      И зажал себе рот рукой.

      Перед его глазами распахнулись врата ада.

      13

      – Ну, как день прошел? Ты мне расскажешь или решил помалкивать?

      Шарко сидел перед тарелкой макарон. Смотрел на кусок мяса, насаженный на вилку, и в конце концов отложил его. Есть совершенно не хотелось.

      На сегодняшний день с него крови хватит.

      Он встал и без единого слова направился в холл. Люси не двинулась с места. Да что с ним такое? Вернувшись домой, он почти не говорил, вел себя странно. Почему положил ключи от машины в ящик стола и закрыл, хотя обычно оставляет их на консоли в прихожей? Странный жест, который не ускользнул от Люси.

      Муж что-то от нее скрывал.

      Шарко зашел проведать близнецов и склонился над их крошечными кроватками. Нынче вечером ему никак не удавалось улыбнуться. Его лицо оставалось замкнутым. Согласен ли он, чтобы они росли в таком жестоком мире? Как защитить их от этой бушующей волны ненависти, которая пытается их поглотить, с каждым разом подбираясь все ближе?

      Ему захотелось ощутить их тепло, и он прикоснулся кончиками пальцев к щечкам, лобикам, крошечным вздернутым носикам малышей.

      Таких чистых.

      Потом он отправился в спальню. Там достал из-под кровати широкую доску. Его паровозик бегал по простому кольцу рельсов «Роко», с туннелем и вокзалом. Шарко еще прежде наполнил резервуар бутаном и залил в тендер воду и масло. Он называл свою игрушку «Куколкой».

      Машинка заработала.

      Проснулись шатуны и поршни, словно и не спали вовсе. Маленький паровозик запыхтел, выпустил облачко пара и покатился по рельсам с приятным посвистыванием. Шарко смотрел, как он кружит, а сам механически намазывал черным кремом свои мокасины «Берил».