Юродивая. Елена Крюкова

сегодня, и Рождество!.. Будет крендель, и свечки будут!.. Как в детстве!.. Как тогда!..»

      И вот она, елка. Площадная девка; дылда занебесная. Вокруг крестовины, запрятанной в железный барабан, гуляла и взвывала поземка. С черных ветвей свешивались бумажные рыбы, дикарские яркие шары, распотрошенные шпаной хлопушки. Какие сережки на тебе, родная! Какие ожерелья!

      Холодно тебе тоже, милая?..

      Пряничка бы тебе… мандаринчика…

      Ксения села под елку, прямо на снег. Спрятала утку глубоко за пазуху. Вздохнула. Против ее щеки горела выкрашенная дешевой краской лампада гирлянды.

      У нее была елка; был праздник; был друг; была жизнь.

      Оставалось, для полного счастья, запеть песню.

      Ксения набрала в грудь морозного воздуху и запела.

      Птица слышала ее пение, сидя за пазухой, и перебирала лапками от удовольствия и тепла.

      Одинокие, припозднившиеся к праздничному столу ночные прохожие, столичные пьяницы, краснощекая молодежь, спешащая из гостей в гости, бродяги и богачи, останавливались близ поющей под елкой женщиной в мешке, ухмылялись, кидали на снег монеты. Старуха, в шали накрест, замедлила шаг, пошарила за пазухой, склонилась и кинула на колени Ксении черствую булочку – сахарное сердечко.

      – На, поешь.

      – Я люблю тебя, старуха. С днем рожденья Господа нашего!

      И, пока горбатая от годов и болезней спина шаталась, удалялась в метели и зачеркивалась белыми полосами времени и снега, Ксения раскрошила на ладони булку, вынула уткину голову из-за пазухи, поцеловала в фосфорный зеленый глаз и поднесла ладонь с крошевом к голодному клюву: ешь, ешь. Вот он теперь и настоящий праздник.

      Ешь; радуйся; живи.

      Ведь снег все укроет. Все заметет. И нас с тобой.

      А хорошо, утка, еще раз умереть в праздник.

      «Плачу горько пред Тобою, Матерь,

      Возлюбившая все грешные души мира,

      Пресветлая Богородица, Солнце жизни нашей,

      плачу и каюсь пред Тобой

      во грехах и страстях юности моея:

      услышь мя, утешь мя, прости мя».

      Канон покаянный св. Ксении Юродивой

      Глава четвертая. Милостыня

      «Вспоминаю день Пресветлый

      встречи моей с Тобой,

      Возлюбленный, Единственный мой Боже;

      благословляю легкое дыхание Твое

      и ясные глаза Твои,

      и, если бы Ты возвратил землю на круги своя,

      я бы так же мыла Тебе ноги в медном тазу

      и золотыми косами своими утирала,

      целуя и плача».

      Кондак во славу Господа св. Ксении Юродивой Христа ради

      (РИСУНОК К ЧЕТВЕРТОЙ ГЛАВЕ: АГНЕЦ – СИМВОЛ ГОСПОДА ИИСУСА)

      Кондак Ксении во славу огня Божьего

      Ветер дул, гонял меня туда, сюда. Утку я кормила корочками, хлебцем из харчевен;