Кома. Сергей Владимирович Анисимов

кто-то из больных из палат «7» и «7А» за последние пятницу, субботу, воскресенье – если такие есть, и сегодня с утра. Прямо сейчас, если можно.

      Обернувшаяся к нему медсестра Вера, кивнула, спокойным движением руки поправив голубоватый колпак на хороших кудрявых волосах. В институте они называли такие колпаки «чебурашками».

      – Да, есть вот, – Вера повела пальчиком по журналу. – Больная Горбань, 63 года, лежала в «семёрке», выписалась в пятницу. И… Нет, больше никого.

      – А кто был её лечащий врач?

      – к/о^{3}. Берестова… – она ткнула пальцем в соответствующую графу и оторвалась от журнала. – А что, что-то случилось?

      – Да нет, всё нормально. Если не считать… Ну, ты же знаешь про Дашу.

      – Да, конечно, кошмар какой!

      Глаза Веры округлились в ужасе. За Дашу действительно переживали на отделении – её здесь искренне любили.

      – И мальчик этот бедный ходит, у всех всё спрашивает…

      «Ничего себе мальчик, такой лось вымахал» – подумал с удивлением Николай. «Вера сама, вроде, нестарая, с чего это вдруг – «мальчик»?».

      – Не видела его в последнее время? – спросил он вслух. Вроде бы, он решился окончательно.

      – Только что проходил.

      – Если увидишь, – скажи, пожалуйста, что я его спрашивал.

      – Да, Николай Олегович, конечно.

      Такое обращение, как и весь тон, были всё-таки уже признаком какого-никакого врачебного статуса на отделении. В самом начале года медсёстры относились к нему как к пустому месту. Примелькался, видимо.

      Снова палаты, снова мембрана фонендоскопа двигается по коже. Хрипы в лёгких, шумы клапанов сердца – привычные для терапевта звуки.

      – Екатерина Егоровна, здесь не болит?

      Край печени, пожалуй, твердоват. А не отправить ли больную Январь на УЗИ? Может ли такое повышение температуры вызываться, скажем, легко протекающим хроническим гепатитом, учитывая, что кровь у неё по крайней мере в этом отношении «хорошая»?

      – Э-э…

      Артём просунул голову в дверь, и не знал, видимо, как можно к Николаю обратиться при больных: забыл отчество.

      – Да, я сейчас выйду. Две минуты подождите, пожалуйста.

      Дверь стукнулась и закрылась. Две минуты – это был, конечно, перебор, – работы было ещё минут на десять как минимум, но в этом ничего страшного, будем надеяться, нет. Ждать чего-то конкретного всегда легче, чем просто «чего-то».

      Закончив, Николай вышел в коридор, на ходу продолжая вписывать результаты сегодняшнего осмотра и новые назначения в графы «истории болезни». Подняв предупредительно палец, он остановил собирающегося начать что-то говорить Артёма, и продолжал дописывать, согнувшись над подоконником.

      – Ну?

      Спина хрустнула, когда Николай распрямился, и он покачал плечами, чтобы растянуть мышцы.

      Артём развёл руками: «Ничего».

      – Всех обошли? Обзвонили?

      – Да. Некоторым позвонили по второму разу – их ещё в субботу предупредили, чтобы если что-то