Кома. Сергей Владимирович Анисимов

Хотела бы я…

      – Сколько лет твоей Цыпляевой?

      Николаю хотелось сказать ординатору Даше что-то хорошее, и хотя бы просто шевельнуть рукой в направлении её щеки, но разговору тогда пришёл бы конец, да и хорошим отношениям, наверняка, тоже. Это жалко было терять.

      – Семьдесят ровно. Стандартный возрастной набор диабетика – не лишком значимая невропатия, не слишком серьёзная нефропатия, сердце. Ей бы жить ещё, и жить. И ведь сама уже всё понимает…

      По коридору мимо них, стуча каблуками прошла хорошо одетая девица лет 28, несущая на плече тяжёлую сумку. Поглядела мельком, потом остановилась, вернулась, поставила сумку на один из стоящих в коридоре стульев из сколоченного по 5 штук ряда, начала что-то грузить в пользу фирмы «Вёрваг Фарма». Впрочем, девица оказалась вовсе не дурой, и оценив говорившие сами за себя выражения лиц Николая и Даши, быстро откланялась, вручив им по маленькому фирменному блокноту с рекламой витаминов и уцокав дальше.

      – Коля… – Даша вроде бы решилась на что-то, и Николай посмотрел на неё ожидающе.

      – Вот во всех детективах, если происходит цепочка настолько не связанных друг с другом смертей, то начинают искать что-то общее. Какую-то несложную деталь, которая всех их объединяет.

      «Ого», – это слово Николай не произнёс вслух, ограничившись кивком. Амаспюр, пожалуй, был прав – общее понимание того, что что-то неладно, действительно витало в воздухе.

      – Тебе удалось что-то раскопать? – осторожно поинтересовался он.

      Опять же странно, что даже если это и так, то Даша вдруг решает сообщить хотя бы о догадках зелёному интерну. Впрочем, что он знает: мало ли кто и куда её уже успел послать с её догадками?

      Ординатор покрутила головой, то ли в отрицании, то ли оглядываясь, и Николай почти ожидал, что она поведёт его куда-нибудь ещё, подальше из проходного и освещённого коридора, поэтому в груди ёкнуло.

      – Да не то, чтобы раскопать… Так, деталька странная уколола. Сказала Игнату – а он смеяться начал.

      – Я не начну.

      Николай пообещал искренне и на полном серьёзе, смеха у него внутри не было ни на малейшее «хи-хи».

      – В Питере кто только не живёт, правда? И к нам в больницу кто только не ложится.

      – В каком смысле?

      Даша явно волновалась, и это само по себе было волнительно. «Ох, мама, ну что же я такой дурак с красивыми женщинами?..».

      – В смысле национальностей. Я ещё неделю назад впервые об этом подумала, но когда сунулась в хранилище посмотреть все «истории» наших погибших больных, оказалось, что их просто так не дают, только старшим врачам или по прямому их разрешению. Всё же мне вполне разрешили просмотреть просто обложки историй, и оказалось, что все фамилии – только русские или, во всяком случае, точно славянские. Ни одной грузинской, ни одной татарской, ни какой другой – хотя таких больных полно, ты сам знаешь.

      Николай помолчал, переваривая сказанное. Смеяться он, как и обещал, не собирался, – чего нет, того нет. Отвечать грубо или просто закатить глаза и про себя обозвать