Сад взрывающихся яблок (сборник). Рам Ларсин

санитары выводят гулять странного приземистого человека, который делает не очень приличные жесты, и у меня мелькает невероятная мысль, что это… тот оскандалившийся министр, которого осудили за изнасилование сотрудницы и, говорят, когда объявили приговор, он помешался в рассудке.

      Чаще других появляется маленькая рыжая женщина, которая останавливает проходящих мимо и настойчиво спрашивает их о чем-то, но, не дождавшись ответа, идет дальше. Потом она вдруг останавливается и растерянно смотрит вокруг, словно желая вспомнить, что привело ее сюда.

      Я тоже замечаю, что мое прошлое становится все меньше понятным мне, хотя редкие посетители иногда напоминают о том, что было.

      Как-то явился следователь из военной прокуратуры в сопровождении усатого, очень любезного и многословного доктора Минковского. Майор с черной повязкой на левом глазу был подчеркнуто официален.

      – Вынужден побеспокоить вас, – сказал мне гость. – До сих пор врачи не позволяли нам расспросить вас о взрыве в вашей части, но после недавней стычки с арабом возникла срочная необходимость прояснить некоторые детали. Ведь эти два факта связаны, правда?

      – Муж считает, – вмешалась Нина, – что это и есть тот, из-за которого был взрыв на Голанах.

      Офицер нахмурился:

      – Простите, я бы предпочел свидетельство от первого лица, – он повернулся ко мне. – Как вы сами видите то, что было там?

      Я порылся в памяти:

      – Да, вспоминаю… хотя не совсем отчетливо… яблоневый сад… очень красивый…

      – И? – подбадривал меня майор.

      Я смущенно улыбался.

      Минковский пояснил:

      – Действие барбитуратов.

      – Кстати, – напомнила Нина, – у тебя еще сегодня углеводородная ванна!

      Майор отвел врача к окну, но краем уха я слышал их разговор:

      – Нельзя ли прекратить лечение на несколько дней?

      – Нет. Пациент начал цикл новых процедур для подавления агрессии, источник которой – тот пресловутый взрыв. А вы хотите все вернуть обратно. – Минковский нервно теребил седые усы. – Самое опасное – направлять его и без того неуравновешенную психику в разные стороны.

      – Черт возьми! – майор хотел сказать что-то покрепче, но осекся и только поправил черную повязку.

      Они коротко попрощались с нами. Проходя мимо, следователь кинул на меня острый испытывающий взгляд в котором, казалось, участвовал и тот, закрытый глаз, и там была досада, пренебрежение… насмешка! Лицо мое вспыхнуло как от пощечины. На мгновение, невероятным усилием воли мне удалось разорвать туман, окружавший меня, и я увидел бескрайнее синее небо и легко плавающие облака, чудесный сад с сочными красными плодами – и его, его, погубившего меня и всю эту красоту.

      – Постойте!

      Дрожа, я всматривался куда-то в зыбкую даль:

      – Он был смуглый, черноволосый… нет, не помню… больше не помню!.. – в отчаянии бормотал я, глаза мои были полны слез.

      Нина, обняв меня, успокаивала шепотом.

      Гости вышли, и мы остались, наконец, одни в моем новом