Аю-Даг. Наталья Струтинская

чего изменить не можешь.

      – Как же понять, что можно изменить, а чего нельзя?

      Бабушка наклонилась ко мне.

      – А ты сделай несколько шагов и посмотри, меняется ли что-нибудь. А если нет, то и не делай больше. Значит, не от тебя зависит.

      – Как бы не споткнуться… и не упасть.

      – Ничего. Даже если упадешь, ничего.

      Бабушка поглаживала мою голову, перебирая густые, вьющиеся пряди волос.

      – Девочка моя, – шептала она, – у тебя впереди такая жизнь длинная. Интересная жизнь. Неужто убиваться надо по всяким пустякам? Так и сердца не хватит.

      – А может быть, и вовсе неинтересная, – вздохнула я.

      – Разве же может быть жизнь неинтересной?

      – Может. Когда пустая она… и ничего нет.

      – Разве может ничего не быть?

      – Когда любви нет, – тихо уточнила я.

      – Как же ее нет? – удивилась бабушка. – Тебя ведь любят, Машенька. У тебя есть семья…

      – Нет, я не то сказать хотела… А как понять ее, любовь эту? Как узнать ее?

      – А как узнать?.. Сердце тебе скажет.

      – Молчит оно…

      – Молчит, потому что не нашло оно еще своего.

      – А если нашло, только не может выбрать?

      – Это разум твой не может выбрать, а у сердца выбор один.

      – Как же быть?

      Бабушка глубоко вздохнула.

      – Кабы люди знали, как быть…

      – Бабушка, – прошептала я и, приподняв голову, посмотрела на нее, – ты счастлива?

      Бабушка поцеловала меня в лоб.

      – Да, потому что у меня есть вы.

      – Так просто?

      – Маленькая ты еще, не понимаешь. Это самое большое счастье – любить.

      – А как же, чтобы тебя любили?

      – Это тоже, – сказала бабушка, – но это уже другое счастье.

      – Как все сложно, – вздохнула я.

      – Нет, глупенькая. Все просто, и всегда намного проще, чем кажется. Ведь любовь – она огню подобна. Когда делишься ею, теплее становится вокруг.

      Луна медленно ползла по небу. Лунная дорожка исчезла, затерявшись в светлых занавесках. В комнате потемнело. Бонус, разбуженный движением, подошел к кровати и, задрав свой пушистый хвостик, стал мяукать.

      – Вот и Боня к нам пришел, – сказала бабушка и, подняв котенка, положила его между нами.

      Бонус, покачиваясь, взобрался ко мне на колени и стал разминать их своими лапками, а потом, свернувшись калачиком, задремал, изредка приоткрывая глазки, блестевшие в свете луны.

      Заплаканные глаза мои тоже начали слипаться. Мягкая дрема окутывала сознание.

      Я не могла с точностью определить причину тоски, сжимавшей сердце. Была ли причина в Василии, чьи действия не оправдывали мои ожидания, или же в Вадиме, чувства к которому я не могла разобрать.

      Можно ли вообще что-либо утверждать с уверенностью? Не искажаются ли события призмой нашего восприятия? Не мешает ли чувственное воспринимать материальное? Правильно ли мы понимаем действия людей, направленные на нас? Не видим ли мы то, что подсознательно