Дело о хитроумной ловушке. Эрл Стенли Гарднер

будто она боялась, что он собирается остановить ее. – Я всего лишь частичка механизма вашего управления, такая, какая вам требуется. Но я человек. И знаю, что ждет вас, и хочу, чтобы вы победили в этой борьбе. И… и я немного разбираюсь в женских голосах и… – Она с минуту колебалась, затем почти беззвучно сказала что-то, будто ее голосовые связки работали вхолостую, как двигатель без топлива.

      – Я и не знал, что был настолько неприступен, – возразил Конвэй.

      – Да нет же, нет! Поймите меня правильно. Просто вы слишком рациональны… Я хочу сказать, вы все рассматриваете с точки зрения бизнесмена. Я знаю, что говорю не то, но, пожалуйста, не совершайте той глупости, на которую она вас толкает.

      – Почему? – спросил он.

      – Потому что это ловушка.

      – Откуда вы знаете?

      – Это же очевидно! Захоти она передать вам какие-то сведения, она могла бы положить их в конверт, написать на конверте ваше имя, приклеить марку и опустить в ближайший почтовый ящик.

      Конвэй уже думал над этим.

      – Эта таинственность, вся чепуха с «плащом и кинжалом»… Да это просто западня.

      – Я не могу упустить шанс добыть сведения, – веско сказал Конвэй.

      – Значит, вы все-таки пойдете?

      – Да, я пойду, – упрямо сказал он. – Вы что-то сказали насчет ее голоса?

      Она кивнула.

      – Что же?

      – Я тренировалась слушать голоса по телефону. Два года я была оператором на телефонной станции. Что-то в ее голосе… Скажите, вам не показалось, что вы когда-то уже слышали этот голос?

      Конвэй нахмурился:

      – Как вы догадались? Действительно, есть что-то знакомое, скорее в быстроте речи, в паузах между словами, чем в тембре.

      Ева Кэйн кивнула.

      – Мы ее знаем, – сказала она. – Она из тех, кто бывал у нас в офисе. Вы говорили с ней. Она как-то меняет свой голос – тембр голоса. Но скорость речи, паузы между словами не изменились. Она из тех, кого мы оба знаем, и это только усиливает мои подозрения. Почему она лжет вам? То есть зачем ей хочется остаться неизвестной?

      – Тем не менее я собираюсь пойти, – заявил Конвэй. – Эти сведения слишком ценны для меня. Я не могу позволить себе не делать ставки в этой игре.

      Неожиданно Ева Кэйн опять превратилась в лишенного индивидуальности профессионального секретаря.

      – Прекрасно, мистер Конвэй, – сказала она и покинула комнату.

      Конвэй сверил часы с сигналом точного времени по радио и минута в минуту, как было условлено, выехал по указанному маршруту. Он трогался с места, только когда светофор менял цвет; ушел от машины, которая, судя по всему, пыталась следовать за ним, но безнадежно запуталась в потоке других машин; ушел и от разгневанного регулировщика, свистящего ему. Потом Конвэй влился в автомобильный поток и двигался вместе с ним.

      Пять минут седьмого был у аптеки и вошел в дальнюю от двери телефонную будку.

      В шесть часов двенадцать минут телефон зазвонил. Конвэй ответил.

      – Мистер Конвэй? – спросил решительный женский голос.

      – Да. Это…