Перезагрузка. Йоссив Ким

обходе. Освободится через десять минут, – и дежурная захлопнула свое окошко. Тут подошел водитель Иван:

      – Станислав Иванович, вам звонят по «Алтаю».

      – Спасибо, иду.

      «Алтай» работал с сильными помехами. Видимо, они стояли под проводами.

      – Здравствуйте, Станислав Иванович. Это Гаврилов. Мне сказали, что вы в больнице.

      – Здравствуйте, Александр Васильевич. Да вот, пытаемся навестить Алексея Фофанова и водителя, только нас не пускают.

      – Нам надо срочно переговорить. Вы сможете после больницы заехать ко мне в управление?

      – Хорошо. Непременно буду.

      – А почему вас не пускают? Я сейчас позвоню главврачу, скажу, чтобы пустили. Там просто охрана стоит у палаты.

      – Спасибо, Александр Васильевич.

      – Ваня, – повернулся Кан к водителю, – будут еще звонить, скажи, чтоб перезванивали на мобильный.

      – Хорошо, Станислав Иванович.

      Кан вышел из машины и направился к дверям больницы.

      – Оказывается, это следователь не разрешает никого пускать к нашим ребятам, – сказала ему Ирина, все еще стоявшая у демонстративно закрытого окошка дежурной.

      – Я в курсе: мне Гаврилов сказал по телефону. Он сейчас даст распоряжение главному врачу.

      Действительно, через несколько минут подошел главный врач и повел их по длинным мрачным коридорам, где вдоль стен стояли койки с лежащими на них больными. «Больница переполнена: не хватает мест», – извиняющимся голосом сказал главврач. В воздухе стоял густой запах йода, касторки, хлорки – и безнадежности. «Как все бедно и мрачно! Какая же она нищая – эта наша советская медицина… Вот и оклад у этого замученного главврача наверняка рублей двести, при этом ужин в ресторане стоит сегодня не меньше трехсот», – возмущался про себя Кан. Даже халат на главном враче был какой-то прожженный хлоркой и с желтыми пятнами.

      Алексей, с забинтованной грудью и шеей, лежал на горе подушек. Завидев входящих, он широко улыбнулся, сверкнув своим золотым зубом. Главврач взял табличку, висевшую над кроватью.

      – Так, температура и давление – в пределах нормы, процесс заживления идет успешно. Ну что же, скоро переведем в общее отделение.

      – А может, лучше домой, доктор? – вставил Фофанов.

      – Об этом пока еще рано говорить. Посмотрим, как будет протекать послеоперационный период. Больному нужен покой, – повернулся он к Кану с Ириной, – так что даю вам двадцать минут. Не больше! – он выразительно посмотрел на дежурившего у дверей милиционера.

      – Спасибо. Постараемся уложиться, – с улыбкой поблагодарила главврача Чубасова.

      – Алексей, как ты похудел за двое суток! – удивленно воскликнул Кан. – Послушай, а как ты оказался на переднем сидении этой проклятой машины?

      – Хочешь спросить, Иваныч, почему я оказался жив, когда Онуфриев и Иванов погибли?

      – Не говори так. Ты жив, и это главное. Ты ничего не мог изменить.

      Фофанов отвернулся к стене. Казалось, что он весь сжался внутри. Прошло несколько минут, и его как