Идеология и филология. Т. 3. Дело Константина Азадовского. Документальное исследование. Петр Дружинин

насколько качественно лейтенант Каменко справился с расследованием, приведем выдержку из постановления, подписанного в тот же день, когда дело было закрыто следствием, – 13 февраля 1981 года:

      В ходе следствия, – писал лейтенант Каменко, – установлено, что Азадовский в неустановленное время у неустановленного следствием лица незаконно приобрел не менее 5,2 грамма наркотического вещества – анаши, которое незаконно хранил при себе и по месту своего жительства. Принимая во внимание, что в действиях лица, продавшего Азадовскому наркотическое вещество, усматриваются признаки преступления, предусмотренного ст. 224 УК РСФСР, принятыми мерами установить это лицо до настоящего времени не представилось возможным, а срок следствия по делу истекает, руководствуясь ст. 26 УПК РСФСР, постановил: Материалы на неустановленного следствием лица, у которого обвиняемый Азадовский К.М. приобрел наркотическое вещество, выделить в отдельное производство.

      Конечно, эта «неустановленность» требовала адвоката, которого Азадовский ждал со дня на день, чтобы обсудить с ним линию поведения на суде. Но Хейфец, как мы знаем, отказался; Розановский появился лишь накануне суда – уже было не до обсуждений…

      Сам Азадовский по прочтении дела не слишком надеялся на «самый справедливый суд в мире». Однако сам факт суда – какого-никакого, но все-таки открытого процесса! – был для него шансом к сопротивлению. К тому же он не оставлял надежды убедить суд вызвать Светлану в качестве свидетеля.

      Однако начались неожиданности. 10 марта в камере 447 Крестов была проведена внеплановая проверка, другими словами, «шмон». Будь Азадовский зэком боязливым и сдержанным, может, и пронесло бы, но он сделал контролеру («цирику») замечание, тот ему что-то ответил, Азадовский добавил еще какое-то слово, в ответ – сильный удар металлической дверью камеры, который пришелся по голове. Результат – кровоподтеки и сильное сотрясение мозга (к счастью, обошлось без особых увечий). Хорошо понимая, что его главное оружие – это бумага и перо, Константин пишет одно за другим заявления начальнику СИЗО, в которых просит наказать виновных в избиении, оказать ему медицинскую помощь, а также пригласить прокурора. При этом он называет свидетелей – сокамерников, готовых дать показания. В результате Азадовского все-таки отвели в медчасть, зафиксировали сотрясение мозга и назначили курс уколов и постельный режим. После этого, буквально за три дня до суда, Азадовского переводят в другую камеру.

      То обстоятельство, что сотрудники исправительно-трудовых учреждений так реагируют на упреки, имело и свое «научное» объяснение, которое мы не без удивления можем прочитать в ведомственном журнале МВД «К новой жизни» (№ 1, 1978):

      Все без исключения сотрудники ИТУ воспитаны и воспитываются в духе принципов социалистического гуманизма, уважения к человеческому достоинству людей, уважать которых подчас очень трудно. Поэтому наш сотрудник, постоянно слышащий о необходимости быть чутким и внимательным к осужденным, к их законным требованиям и просьбам, сам становится более ранимым к проявлению черствости и невнимательности по отношению к нему самому.

      16 марта