Записки учителя. Виктор Шлапак

все равно тройку поставят, куда вы денетесь? И какая разница, кто написал «Грозу», и кто представитель «Темного царства», зачем нам, слесарям, нужна русская литература?

      Экзамены сданы, оценки поставлены: двадцать четыре тройки, шесть четверок, пятерок нет и в помине.

      Я заполняю ведомость и заношу к директору на подпись. Он смотрит сразу на итоги. Работает цветной телевизор, с ним в кабинете бывшая ученица, ныне царствующая председатель угкома.

      – Сколько процентов качества знаний?

      – Семнадцать! – говорю я и показываю пальцем цифру, на которую она смотрит.

      – Маловато. Управление требует где-то в регионе тридцати, сорока.

      «Регион» – модное слово – свидетельствует о наличии эрудиции, подкованности, деловитости… вставляется в каждую строку.

      Я улыбаюсь.

      – Это еще хорошо для них, за год было четыре четверки, сейчас шесть.

      – Маловато, – отвечает он, улыбаясь. – Вы плохо понимаете политику…

      Я смотрю на него и вижу совсем другое: как он идет мимо преподавателей и мастеров, сидящих в обеденной комнатке, идет в отдельный кабинет к директору столовой; с отдельным прибором обедать… А за ним…

      Откуда это, почему? Что это: настоящее или прошлое? И зачем сдавать экзамены?

4. Все тихо.

      Я забыл, когда это было, год или два назад, может быть, три, но это было.

      Я помню эту девушку, сидевшую на первой парте, ее огромные карие глаза под черными дугами бровей. Она много молчала, но тогда я еще не знал, что она много думала.

      В училище установили дежурство преподавателей в общежитии. Дежурный оставался, отмечался и уходил.

      Утром, когда я пришел на работу, узнал, что эта девушка погибла, бросившись с девятого этажа.

      А день шел как обычно, ученики кричали, шумели, я был поражен, удивлен, словно я чего-то ждал, и мне казалось, что все должно идти не так, как шло, как идет. Я мысленно представляю ее, смотрю на нее в своем воображении, заглядываю в ее глаза и спрашиваю… Зачем? Почему? Не верится, но это было!

      «Все виноваты», – заявил директор. Что он имел в виду?

      – Дежурный преподаватель ушел в девять, – а должен был уйти в десять.

      – Это случилось в одиннадцать, – отвечали ему.

      От этой мысли делается неприятно, но эти мысли тоже есть, может быть, потому, что не причину будут искать, а виновных. Неужели Катерина? Протест? Но против чего? Пошли комиссии.

      Попугали и ушли, все тихо, ничего не изменилось. Боль не проходит!

5. Об эпиграфах вообще и в частности.

      «А тем, кто ненавидит войну, надо бы прежде всего ненавидеть бесчисленные уродства человеческого общества».

      /Э.Золя/.

      «…Чтобы стать… /человеком/, надо уметь разобраться в тех ходячих фразах и всевозможных софизмах, которыми прикрывает каждый класс /человек/ свои эгоистические поползновения и свое настоящее нутро» /Ленин/.

      Вот правда, истина. Но она печальна! Почему? Так должно быть, но не всегда так делается, как должно быть.

      Вот эпиграфы. К чему? К правде, о правде?