Касьянов год. Николай Свечин

хорошо. Мне еще с одним человеком надо поговорить.

      – С Гершко Кутиком? – снова ухмыльнулся надзиратель. – А этого я вызвал на пять.

      – Да вы опасный человек, Спиридон Федорович. Мысли читаете.

      – Сыщик сыщика завсегда поймет. Еще, помните, вы мне поручали агентуру пошевелить?

      – Помню. Что, есть новости?

      – Кое-что удалось выяснить. Давайте ближе к ночи съездим в один притон – там мой человек за порядком смотрит. Он с никольскими бандами хорошо знаком, должен просветить.

      Лыков приступил к допросам свидетелей. Сперва он поговорил с обладателем тройной фамилии. Маленький напыщенный человек начал с истории своего рода. По его словам выходило, что Финкель-Князин-Победоносцевы чуть ли не родня австрийскому императору. Питерец недолго слушал эти сказки. Он перебил ктитора и велел рассказать про Афонасопуло.

      – А чего говорить-то? Ну, игрок он и есть игрок. Карты любил, а еще ипподром.

      – Ипподром?

      – Да, в Печерске на Эспланадной площади. В главной беседке принимаются взаимные заклады[16]. Десять рублей билет.

      – И как играл ваш приятель? Везло ему или наоборот?

      – В последний-то раз повезло, – сообщил ктитор. – Перед тем как ему пропасть, Платон Иванович три тыщи сорвал.

      – И что же, он с этим выигрышем в Никольскую слободу поплыл, в «Венецию»?

      – Этого я достоверно не знаю. Мог в «Венецию», в картишки пробросить. А мог и снова на ипподром. Он, когда ему везло, упорный делался. Играл до потери сознания, да.

      Лыков покосился на Асланова. Тот незаметно кивнул ему: понятно, выясним. Новость была важной. Если оценщик шлялся по злачным местам при деньгах, его могли приткнуть не в Никольской слободе, а в самом Киеве. Тогда это уже другой расклад.

      – Вы на скачках вместе бывали? – продолжил допрос надворный советник.

      – Когда как.

      – Что там делал Афонасопуло? С кем общался, имел ли знакомства среди жокеев? Куда потом шел?

      – Если проигрывал, то сразу домой, на Лабораторную. А если удача ему, то к женщине.

      – К женщине? – хором спросили сыщики. – К какой?

      – Не знаю, – открестился Победоносцев. – Дважды только такое и случалось. Мы вместе спускались на Бессарабку по «собачьей тропе». А внизу расходились. Я шел налево, к себе на Жандармскую. А Платон Иванович сворачивал в Рогнединскую. Где-то там его пассия живет. Он говорил – вдова.

      – Что за собачья тропа? – спросил Лыков у надзирателя.

      – Короткая дорога из Печерска вниз, на площадь Богдана Хмельницкого, именуемую Бессарабкой.

      – А почему так называется?

      – Да она неустроенная. И опасная, между прочим. Карманы проверят только так.

      – Мы потому и ходили вдвоем, – вставил Победоносцев. – Один-то я туда не суюсь.

      – Хорошо. Теперь расскажите, что за гешефт у вас был с Афонасопуло? Вы ему клиентов поставляли?

      – Ну, иногда…

      – Что за люди?

      – Да застройщики. Домик надо улучшить, или ссуду в банке перехватить. Под залог имущества дают охотнее. Вот они и просили

16

Взаимные заклады – тотализатор.