Из круиза с любовью. Татьяна Осипцова

отказывайся, неудобно…

      Иногда и отец вступал:

      – Смотри там! Будешь шляться, узнаю ― убью! Чтоб перед людями меня не позорила!

      Дочь ничего не отвечала. Что с козлом разговаривать…

      Наконец наступил день отъезда. Свой дом Вика покидала без сожаления, и про себя решила, что если дядя позволит, то будет и на выходные в Москве оставаться. Может, по маме и соскучится, а отца чем реже видеть ― тем лучше. Для нее начинается новая жизнь, вдали от этого постылого поселка.

      Мечтая о том, как поступит в университет, как будет каждую неделю посещать музеи, гулять по городу, который любит, но знает недостаточно хорошо, Вика и не заметила, как доехала на автобусе и поезде до Москвы. Без двадцати восемь вечера она с двумя сумками вошла в квартиру Кирилла Митрофановича.

      Тот принял ее радушно. Сегодня он вел себя приветливее, чем в прошлый раз. Показал хитроумную полку для тапочек и обуви ― а они-то в прошлый раз босиком разгуливали; повесил в шкаф-купе Викин плащ, сам донес до комнаты тяжелую сумку с книгами.

      – Тут кое-что из учебников дочери осталось, ― указал он на секретер, ― можешь пользоваться, если пригодится. Постельное белье в диване, сменное в этом шкафу. Устраивайся. Через пять минут жду тебя на кухне, будем чай пить.

      – Спасибо, дядя Кирилл. А вы ужинали? Я тут купила книжку о приготовлении в микроволновке. Там есть блюда, которые вашему желудку не повредят, и сделать можно буквально за десять минут.

      – Молодец, ― он потрепал ее по плечу. ― Ну что ж, холодильник и кухня в полном твоем распоряжении.

      Омлет со свежими овощами, приготовленный Викой, дяде понравился. Потом они пили чай с импортным печеньем из красивой коробки, и дядя Кирилл расспрашивал ее о родне. У кого кто родился, кто кем работает? Вика знала от бабы Лиды, что он практически не общается с родственниками, последние двадцать лет появляется лишь на похоронах.

      – Теперь уж только на мои приедет, и все. Из стариков я последняя, а племянников он знать не хочет, ― рассказывала бабушка. ― Родных сестер и братьев у Киры не осталось ― а было четверо, он младшенький, пятый. Оба брата в войну погибли на фронте, одна из сестер тоже воевала, ей обе ноги снарядом оторвало, так она с собой покончила, вены взрезала, прости ее Господи! ― Баба Лида перекрестилась. ― Вторая сестра, Фрося, шесть лет назад скончалась ― да ты ее помнишь! А Кирка к началу войны еще школьник был. За отличную учебу его, единственного с Максатихинского района, в «Артек» послали, аккурат в июне 41-го. Как война началась, детей всех оттуда на Урал эвакуировали, и Кирка в детдом какой-то попал. Потом там же на заводе работал. Только призывной возраст подошел ― тут и война кончилась.

      Сейчас дядя высокопарно объяснял Вике:

      – Плохо, конечно, что я оторвался от семьи ― человек должен помнить, откуда он родом, где его корни. Но так уж получилось, девочка. В войну оказался один в эвакуации. С пятнадцати лет трудился на оборонном заводе, ковал, как говорится, победу в тылу. Никогда не чурался общественной работы, поэтому вскоре меня избрали секретарем комсомольского бюро.