Обрученные судьбой. Книга первая. Великий развал. Роман Булгар

что там с тобой сегодня кто-то и о чем-то захочет разговаривать.

      – Мое дело маленькое, – усмехнулся муж, – прибыть вовремя и доложить. Не захотят меня слушать, тем лучше, – Рэм притянул жену к себе. – Я с большим удовольствием развернусь обратно. Их проблемы.

      – Иди-иди. Не буду с тобой спорить. Иди, успокой свою душу…

      Недаром Дина столько проработала кадровиком, хорошо знала, что говорила. Еще на КПП Рэм встретил майора Манжеса, зама начальника отдела кадров, и на ходу показал ему свои документы.

      – Хорошо-хорошо, – кадровик посмотрел на часы – явно куда-то он сильно спешил. – Придешь, Валишев, ко мне в понедельник, в девять утра. Иди, отдыхай, отдыхай, не маячь и не мозоль людям глаза…

      Жизнь в училище кипела, не замирала ни на секунду. И всяк у них и каждый был занят своим делом. У кого и что лучше получалось…

      Черная «Волга» начальника училища подкатила к самой столовой. Вышколенный водитель выскочил, обогнул капот, открыл дверцу, замер с подобострастной улыбочкой на губах. Осанистая фигура генерал-лейтенанта Ананьина вальяжно прошагала к «черному» входу.

      На втором этаже суетливо забегали, накрывая стол в малом зале. Нарезанная ломтями, обжаренная в масле картошка, котлеты и салаты из свежих овощей. Стыдливо потел в центре стола хрустальный графин с холодненькой водочкой. Рядом с ним примостилась рюмочка…

      Обслуживала их начальника Тонечка, плотно сбитая женщина лет тридцати. Вся в соку. Стоит лишь ткнуть пальцем, и брызнет нектар.

      – Лепота… – опрокинув в себя лафитник, Николай Александрович довольно зажмурился.

      Начальственная рука вслепую нашла женское бедро и, не встречая должного сопротивления, потянулась вверх, обнажая крепкие икры…

      У Тонечки имелся свой определенный, шкурный, интерес. Муж ее, Петька, оболтус же оболтусом, служил прапорщиком. Прозябал мужик в инструкторах-водителях. А вскорости освобождалось хлебное место начальника столовой. Старый-то уходил на пенсию. А потому Тонечка старалась, томно вздыхала, с готовностью подставляла тяжело налитую и бесстыдно оголенную грудь под широкую генеральскую ладонь…

      В большом обеденном зале бойцы драили паркетные полы. Они, не жалея, лили горячую воду, стругали банное мыло, вениками разводили густую пену. Затем в ход шли щетки для натирки полов. Вода лилась от края до края, просачивалась вниз, собиралась под паркетом. Понятное дело, что полы исподволь гнили, но никого это особо не трогало.

      – Шевелись, шевелись! Лей! – поторапливал курсантов начальник столовой старший прапорщик Гергель.

      Убеленный сединой мужик понимал, что скоро его спровадят на заслуженный отдых. Хотелось ему как можно далее отодвинуть этот для него крайне несчастливый день. А потому прапор старался, чтоб во вверенном ему хозяйстве все блестело и сверкало. А после него хоть и потоп. Хай оно все обрушится и развалится. А на его век полов хватит.

      – Мастику