Убить грешника. Остросюжетная ироническая история. Юрий Курик

себя знакомыми. Теперь о добром деле. Хочу дать вам до утра и кров и стол. Только в том случае, если вы обещаете держать себя в рамках приличия. В противном случае из вас получится долгожитель больницы. Я не угрожаю. Я предупреждаю. Как табличка электриков на стене «Не влезай! Убьёт!»

      Тимофей не ожидал приглашения. От волнения он не знал, куда себя деть. Бестолковые руки пытались занять то одно положение, то другое. Пальцы нервно пытались поправить несуществующий галстук, застегнуть мифические пуговицы и проверить запонки. Глаза олигарха напрочь забыли про знаменитый тяжёлый Тимофеевский взгляд. Ему хотелось смотреть на Ирину, но не известно почему, считал это «неприличным». Пытался честно задержать взор на чём-нибудь нейтральном, но, помимо его воли, глаза словно магнитом притягивало рыжеволосое чудо с изумрудными глазами. Лицо олигарха, забывшего стыд лет двадцать назад, алело в полумраке салона.

      – Вы согласны? – спросила Ирина, и, не дождавшись ответа, тронула желтобокую машину с места.

      – Но без подарка неудобно. Всё-таки у вас день рождения.

      – Вы мне вместо подарка почитаете стихи.

      – Стихи? Но…

      – Как! – удивилась Ирина. – Вы, учитель младших классов, и не знаете детских стихов. Я обожаю Агнию Барто, Чуковского, Маршака.

      К счастью, олигарх Тимофей Алексеевич Антонов обладал великолепной памятью и знал наизусть множество детских стихов.

      Вечер удался. Немудрёная закуска казалась яствами с царского стола, шампанское кружило голову, водка придавала уверенности, а Агния Барто в компании с Чуковским сделали вечер восхитительным, а финал предсказуемым. Роман Тимофея и Ирины стартовал в будущее. У Тимофея хватило ума не снимать с себя маску учителя, одетую стараниями Ирины.

      Глава 2

      Наши дни…

      Благообразный сухонький старик, с белой козлиной бородой клинышком, на электрической инвалидной коляске осторожно подъехал к рухнувшему в беспамятстве Тимофею. Резиновые шины чуть слышно шуршали в тиши тюремной камеры. Глаза старика, цвета воронова крыла, уставились на тело Антонова, словно два пистолетных дула.

      Время шло. Тимофей не шевелился.

      Старик откуда-то сбоку вытащил тонкую серебряную трость и тронул ею плечо лежащего перед ним мужчины.

      – Эй, человек! – мягким баритоном сказал старик и ещё пару раз ткнул Тимофея в плечо тростью. – Ты, случаем. Богу душу не отдал?

      Тело молчало и, казалось, не дышало.

      – Тьфу! – возмутился старик. – Молодёжь малокровная пошла. Эй! Кто там на стрёме? – повысил голос инвалид.

      В камере, как из воздуха материализовался шустрый, мелкий зек из породы «шестёрок».

      – Александр Васильевич, вызывали?

      Старикан слегка ударил тростью по полу:

      – «Лепилу», срочно!

      «Шестёрка растворилась в воздухе быстрее, чем бородач успел закрыть рот.

      Через пять минут в камеру влетел запыхавшийся тюремный