Злой Плутон в XII доме. Андрей Турцев

спокойней, если буду знать, что не один остаешься.

      Мать снова заплакала. Анатолий, отложив недоеденный пирог, дотронулся до ее руки:

      – Обязательно познакомлю. Вот только отец выздоровеет, и привезу.

      – Отец уже не выздоровеет, – вздохнула мать.

      – Надо верить в лучшее, – возразил Толя.

      – Врачи говорят, безнадежно.

      – Ага, врачи много знают! Почему же они сразу не заметили, что у отца?

      – Не знаю. Все удивляются, ведь его столько раз оперировали… Только смотри, отцу не проболтайся, он думает, что у него язва.

      – Ясно… Но надеяться на лучшее все равно надо. Иногда чудеса происходят.

      – Только не у нас. Мне в последнее время страшные сны снятся и про отца, и про тебя. На душе неспокойно…

      – И мне… – Толя решил рассказать и о своем сне, но, видя, как мать переживает, понял: не стоит подливать масла в огонь, и вовремя оборвал фразу. – И мне… все равно не верится, что это безнадежно. Сейчас поедем в больницу и поговорим с врачами. Шанс должен быть.

      – Может быть, – недоверчиво произнесла мать. – Кстати, сходи к дядь Мише, напомни, что он обещал свозить нас. Помнишь дядю Мишу?

      Конечно, Толя помнил отцовского друга, заядлого охотника и рыбака. В детстве они часто ездили рыбачить на реку Плава, где по вечерам, сидя у костра, он с упоением слушал байки весельчака дяди Миши. А потому Толя не просто помнил его, а относился как к неотъемлемой части своего детства.

      – Ну, еще бы я не помнил!

      – Тогда сходи и скажи, что в больницу надо к часу…

      Изба дяди Миши находилась через несколько домов. Быстро добежав до высоких ворот, наверно, единственных в округе аккуратно очищенных по всему периметру, Анатолий нажал на кнопку звонка. Сигнала он не услышал, но услышал захлебывающийся лай собаки. Спустя пару минут, послышался хруст снега и жестко-матерный окрик в сторону пса. Калитка отворилась. На пороге появился невысокий, коренастый мужичок в камуфляжной теплой куртке и кроличьей шапке с ушами в разные стороны. Мужичок с головы до ног окинул визитера непонимающим взглядом и через мгновение, радостно раскинув руки, воскликнул:

      – Толька! Еле узнал… Проходи.

      Дядя Миша протянул руку и, поймав ладонь Анатолия, затащил во двор, в центре которого стоял старенький, памятный еще с детства уазик. Именно на нем они путешествовали по рекам и лесам.

      – Дядь Миш, я от мамы. Она с вами договаривалась о поездке в больницу…

      – Да-да. Все уже готово, так что как скажете, так карету и подам, – мужичок заулыбался щербатой, добродушной улыбкой.

      – Нам туда к часу.

      – Все понятно. Значит, в половине первого буду у вас, – и, убрав улыбку, поинтересовался. – Как мать?

      – Переживает, но в целом держится.

      – Тяжело ей, – дядя Миша опустил глаза. – Надеюсь, Филиппыч поправится.

      – Будем надеяться…

      В назначенное время, «карета» была подана. Первые минуты все ехали молча, но дядя Миша был не из тех людей, которые любят унывать:

      – Ну и погодка… Хорошо, я печку