В едином ритме. Три повести. Наталья Сахарова

ты посмотри на меня, зачем мне силы? Для чего эта еда, зачем поддерживать во мне жизнь, если я не говорю, не двигаю ни руками, ни ногами, не ощущаю испражняюсь ли я? А интересно, как я вообще хожу в туалет, еду то она в меня раньше впихивала. Видел как-то у неё в руках что-то белое, похожее на детские подгузники. Наверное, это они и были. Совсем сдурела что ли, надевать на меня подгузники?!

      Не буду я есть! Ты же видишь, не хочу я размыкать губы.

      А она настойчивая. Такой и была всегда. Выдержала от меня столько гадостей. Терпела, а не уходила. Всё пыталась сохранить семью.

      Отошла. Что она интересно делает? Работает? Да когда, если она всё время со мной. Может, отпуск взяла? Но у меня ощущение, что я валяюсь в этой кровати уже вечность.

      Дети не приходили, по крайней мере не видел их. Они знают, наверное, что я был в ту ночь не один. Сын как-то говорил, что убьёт меня, если буду продолжать изменять их маме, лез драться. Дочка никогда не простит. Не хотят меня видеть дети, вот и не приходят. Интересно, увижу я их когда-нибудь снова?

      Врач сказал, когда я пришёл в себя, что из нас четверых выжил только я. Видимо, самый грешный. Остальным было позволено умереть, а мне достались мучения.

      Клонит в сон. Посплю. Когда сплю хотя бы не думаю.

      Глава 5

      Он ничего не ел почти сутки. Несколько раз подходила к нему, пыталась всунуть ложку между зубами, не даёт.

      Сейчас опять спит. Если, как проснётся, не позволит покормить себя, буду звонить в больницу. Придётся ставить капельницы. Хотя врач говорил, что муж быстрее придёт в себя, если будет питаться естественно.

      Ему нужно восстанавливаться, набираться сил и он обязательно поправится, я верю. А мы, семья, поддержим его. Хотя дети до сих пор к нему не пришли, упрямые они у нас. Но поймут, отец всё-таки.

      Сижу в его изголовье, жду пока откроет глаза. Нужно не пропустить этот момент: покормить как только проснётся, чтобы снова не уснул.

      Шевелит ресницами. Буду кормить.

      – Да что же это такое?! Ты что, издеваешься надо мной? Ешь, тебе нужно поправляться!

      Не даёт засунуть ложку.

      – Ну пожалуйста, миленький, я понимаю, что тебе тяжело и настроения нет, но позволь мне покормить тебя.

      Нет, не даётся. За что мне это?! Не могу больше, сил нет. Вот, опять реву. И часа не проходит без слёз. Я знаю: он винит себя и хочет умереть. Но он нужен мне, несмотря на то, что вытворял.

      Обняла его. Склонила голову на плечо мужа. Как он может ничего не чувствовать? Это же те самые плечи, к которым он ласково прижимал меня в молодости, положив на которые голову я столько раз находила утешение. А теперь он совсем беспомощный.

      Ох, дура, намочила всё своими слезами. А он даже не ощущает, что футболка мокрая. Нужно успокоиться.

      Ну вот, довела парализованного человека. Он тоже плачет, уже всё лицо мокрое от слёз.

      – Милый, не нужно. Всё будет хорошо! Я сейчас вытру. Давай теперь покушаешь? Вот так, да, хорошо.