Удар отложенной смерти. Инна Тронина

давно?

      – Тот же месяц.

      – Ого! Значит, прямо сразу начал? Даже не раздумывал?

      – Раздумывал. Полчаса.

      – Он знал, что ты – мой водитель?

      – Похоже, что знал. Но быть чьим-то водителем – само по себе не криминал. Шантажа не было, клянусь. – Каневский окончательно поставил на себе крест и обрёл душевную твёрдость.

      – Ты что, шизоид, Володя? – Филипп потушил окурок в серебряной пепельнице-лилии. – В картинки не продулся, компромата он на тебя не имел, не шантажировал, не платил… Тогда в чём дело?

      – Он обаял меня, шеф. – Володя смотрел прямо в глаза Филиппу.

      Тот наморщил лоб:

      – Не понял…

      – Я не так выразился. Не подумайте плохо…

      – Про Блада такое подумать сложно – с его-то бабами. Да и ты не промах. Продолжай.

      – Понимаете, шеф, Блад – авторитет от рождения. Дело даже не в том, что он каратист, что внешне очень красивый, что характером крут. В нём есть что-то такое… Я не смог сопротивляться.

      – Он тебе просто приказал? И ты исполнил?

      – Он не приказывал. Просто предложил, и я согласился. Он – кумир, понимаете?

      – Твой? – криво усмехнулся Готтхильф.

      – Вообще. Блад имеет в душе искру Божью…

      – Красиво звонишь, Володя. – Филипп устал и решил кончать разбирательство. – Скажи сразу – других среди моих людей он не вербовал?

      – Клянусь – не знаю! – Каневский говорил правду, и Филипп ему поверил. – Он же не будет вербовать их при мне. И при трёпе таким никто не поделится. Агенты не должны знать друг друга. Один попадётся – всех потянет…

      – Получается, что ты попался первым. И как тебя угораздило?..

      Филипп встал, снял пиджак, вынул из наплечной кобуры пистолет. Володя всё понял, и радость зажгла его глаза уже неземным светом. Значит, застрелит! Заслужил. Обер не заставит мучиться, если не захочет – стреляет он классно.

      – Андрей давал мне гарантии безопасности. Обещал ни при каких условиях меня не сдавать…

      – Вот! А ты сразу во всём признался. – Филипп любовно вытер браунинг кусочком замши. – Ты верующий?

      – Да… Я крещён.

      – Даю пять минут на молитву. По истечении времени ты встанешь, отойдёшь к стене и повернёшься ко мне затылком. – Филипп не спеша навинчивал на ствол глушитель. – В качестве ментовского агента я оставить тебя жить не могу. Но служил ты мне до последнего времени хорошо, претензий к тебе я не имею. Смерть твоя будет лёгкой – обещаю.

      Каневский проглотил слюну и вытер набежавшие на глаза слёзы:

      – Благодарю вас, шеф…

      Через семь минут всё было кончено. Пуля вошла Каневскому в затылок и выпала из внутреннего угла левого глаза. Смерть получилась мгновенная, и крови почти не было – лишь окрасилась розовым застывающая на щеке слеза…

      … Филипп вздрогнул, очнулся. Кисляков просил приехать в половине шестого, а сейчас пять пятнадцать. Надо спешить, потому что в машину позвонил Сеня Уссер-Ювелир и заявил, что в крематории возникли неожиданные