Марина Цветаева. По канату поэзии. Алиса Динега Гиллеспи

один шедевр за другим. Как ни странно, Цветаева, вероятно, лучше себя чувствовала во внешне враждебных условиях. Сила ее темперамента заставляла ее охотно принимать вызовы жизни; Цветаева, как сама она однажды написала, отличалась «чудовищной выносливостью» (6: 153). В этой фразе удачно отразилось уникальное для Цветаевой соединение мужества и дерзкой напористости. Если ключ к ее поэтическому генезису – в сосуществовании двух противоположных стимулов, страсти и отказа, то ключ к ее поэтической силе – это казалось бы невозможное слияние неистовства и терпения.

      Работая над этой книгой, я часто завидовала изумительной творческой энергии Цветаевой. Образ Цветаевой за письменным столом – локти будто вросли в деревянную плоскость, рука держит вес лба, пальцы отбивают ритм, перо бороздит бумагу, ее абсолютная погруженность в созвучия и сочетания слов – то и дело вставал перед моими глазами, когда я пыталась поддерживать в себе напряжение сосредоточенности и вдохновения, – как сама Цветаева ни на миг не отклонялась от своей поэтической цели. Однако осуществить это невозможно: поэтическая щедрость Цветаевой, ее полнейшая погруженность в свой поэтический мир, что бы ни происходило вокруг, не поддаются имитации. Я не смею претендовать и на то, что до конца смогла понять все богатство и сложность поэтического мышления Цветаевой, которое, как плод всякого истинно гениального сознания, неисчерпаемо. И все же надеюсь, что мне удалось в этой книге осветить очертания сложной – и, должна признать, порой труднодоступной – поэзии Цветаевой и сделать это по-новому, без оглядки на готовые мнения и теории. Если на страницах этой книги Цветаева вновь оживет для читателя во всей своей озадачивающей парадоксальности – моя цель достигнута.

      Посвящаю моим сыновьям

      Да разве единица (какая угодно) может дать сумму? Качество другое. Иное деление атомов. Сущее не может распасться на быть имеющее.

Марина Цветаева, письмо к Борису Пастернаку, 10 июля 1926 г.

      В другом человеке мне принадлежит лоб и немного груди. От сердца отступаюсь легко, от груди – не отступлюсь. Мне нужен звучащий свод. Сердце звучит глухо.

Марина Цветаева, письмо к Райнеру Мария Рильке, 14 августа 1926 г.

      Боюсь, что Одиночество

      Есть Зодчий наших душ

Эмили Дикинсон, «Одиночество не смею услышать…»[16]

      Введение

      По канату поэзии

      Что, голубчик, дрожат поджилки?

      Все как надо: канат – носилки.

      Разлетается в ладан сизый

      Материнская антреприза.

«Ни кровинки в тебе здоровой…»(1919)

      Там, на тугом канате,

      Между картонных скал,

      Ты ль это как лунатик

      Приступом небо брал? <…>

      Помню сухой и жуткий

      Смех – из последних жил!

      Только тогда – как будто —

      Юбочку ты носил.

«Там, на тугом

16

 Пер. А. Глебовской.