Замечательные каникулы. Татьяна Постникова

Ы МЫ ТЕБЕ ЕЩЁ БОЛЬШЕ ЗАВИДОВАЛИ. ВООБРАЖАЛА!

      ЗРЯ ИРКА ТАК. ЭТО, НАВЕРНО, ПОТОМУ, ЧТО У НАС ВОЗРАСТ ТАКОЙ ТРУДНЫЙ. ПЕРЕХОДНЫЙ. МАМА ГОВОРИТ, ЧТО В ЭТОМ ВОЗРАСТЕ ЛЮДИ ПЛОХО ПОНИМАЮТ ДРУГИХ ЛЮДЕЙ.

      А НА САМОМ ДЕЛЕ Я НИЧЕГО НЕ ПРИДУМЫВАЛА! ЭТО ВСЁ И ВПРАВДУ БЫЛО, И НАЧАЛАСЬ ЭТА ИСТОРИЯ В МАРТЕ ПРОШЛОГО ГОДА.

      Надо сказать, что я ужасно не люблю, когда взрослые говорят: «Ты уже большая девочка». После этого всегда следует какая-нибудь гадость. Стопудово! Поэтому когда мама пришла ко мне в комнату и сказала: «Маша, ты уже большая девочка», – сердце моё ухнуло в пятки.

      Что случилось? Неужели мама или папа заболели? Судя по маминому серьёзному виду, речь не о простуде пойдёт или там о переломе каком-нибудь. А если это та самая ужасная болезнь, о которой я даже думать не хочу?

      В прошлом году у Ярика Ладынина от этой болезни папа умер. Ярик потом очень часто плакал. Нам было его ужасно жалко и тоже хотелось плакать, но Ярик страшно злился, когда мы пытались его жалеть, и однажды даже нас с Иркой поколотил. Мы с Ирой почти и не обиделись на него, а мама мне сказала, чтобы мы к Ярику не приставали, ему и без нас тошно. А мы и не приставали совсем, мы его просто пожалеть хотели. Просто у нас возраст переходный, что ни сделаем – всё невпопад получается.

      Нет, нет, эта болезнь не должна к нам прийти. У Ярика папа курил, может, потому и заболел, а мои папа и мама совсем не курят и спортом занимаются. Летом мы в походы ходим, вместе на велосипедах катаемся, плаваем, а зимой на лыжах…

      Мама, обескураженная моим молчанием, спросила:

      – Маша, ты меня слышишь?

      Нет, вряд ли кто-то из них серьёзно заболел. У мамы голос не жалобный, а даже чуточку раздраженный. А, может быть, мои родители решили разводиться?! Вот уж не ожидала от них такой гадости.

      Хотя, если честно, то у нас почти у половины класса родители уже в разводе. А вот у Анютки Скобцевой родители сейчас разводятся. Такая жуть! У Анюты такой вид теперь, будто она очень сильно чего-то испугалась и никак не может в себя прийти. Она от каждого слова вздрагивает. Ирка говорит, что у Анюты, наверно, невроз. Короче, Анютке сейчас очень плохо, она очень переживает, хотя папа у неё военный и очень строгий, и ей часто от него влетало.

      Но мои-то мама с папой замечательные люди! И такие добрые, и так любят друг друга. А ведь, если они разведутся, то мне, как сейчас Анюте Скобцевой, предложат выбирать, с кем остаться. Но я же, не могу выбрать! Я и маму люблю и папу. Нет, это невозможно! И зачем им это?

      Может быть, они всё-таки не будут разводиться?

      Но я точно слышала, как последние две или три недели они о чём-то очень горячо говорили в своей комнате. И у мамы вид какой-то виноватый…

      Меня прямо жаром обдало от таких мыслей, и прежде, чем мама ещё раз окликнула меня, я закрыла уши ладонями и заорала изо всех сил.

      – Нет! Я не большая! Я ещё маленькая! И у меня возраст переходный, и мне нельзя говорить всякие гадости, чтобы не травмировать мою нежную психику! А-а-а!

      Мама попятилась, а на мой крик в комнату влетел перепуганный папа.

      – Что здесь происходит?

      – Я не знаю, – испугано ответила мама.

      А я зажмурилась, сжала кулаки так, что ногти больно впились в ладони и крикнула:

      – Скажите честно, кто-то заболел?

      Папа с мамой переглянулись.

      – Никто не заболел.

      Потом мама кинулась ко мне.

      – Машенька, что у тебя болит. Ты не пугайся, сейчас мы доктора вызовем или в больницу поедем. Всё будет хорошо.

      – Я здорова! Только не надо этого делать! – продолжала вопить я.

      Папа решительно оторвал мои руки от ушей и спросил:

      – Машка, ты о чём?

      Слёзы брызнули у меня из глаз.

      – Папочка, мамуленька, ну, миленькие мои, ну, пожалуйста, не разводитесь.

      – А кто говорит о разводе? – удивился папа.

      – А разве мама не об этом хотела со мной поговорить?

      У меня даже слёзы от удивления сразу высохли.

      – Нет, конечно, – ответил папа.

      Мама осторожно присела на стул и перевела дыхание.

      – Что за глупости приходят тебе в голову?

      – Правда-правда не об этом? – я вцепилась в папину рубашку и заглянула ему в глаза. – Правда?

      – Ну, по крайней мере, на ближайшие пятьдесят лет мы развод не планировали, – сказал папа, обнимая одной рукой маму за плечи, а второй тихонько дёргая меня за нос.

      – Мама, а зачем тогда ты сказала, что я большая девочка?

      – А ты думаешь, что двенадцать лет недостаточное основание для этого? – спросил папа.

      – Ну, мне же двенадцать не сегодня исполнилось, а месяц назад.

      – Да, конечно. Просто мы с мамой хотели поговорить с тобой как с серьёзным взрослым человеком.

      – О чём? – снова насторожилась я.

      – А ты, точно, не будешь нас больше пугать своими криками? –