Наколдованная любовь. Юлия Фирсанова

подскочила, жалобно пискнула. Шагов мужика не было слышно. Каким образом он умудрялся перемещаться столь бесшумно, размышлять было некогда. Оля вновь принялась сражаться не на жизнь, а на смерть. Подцепив лопаточкой еще шкварчащую жиром котлетку, метнула ее в лицо маньяка. Тот, продолжая зачем-то одной рукой держать щетку и полотенце (ладно, хоть меч убрал), поймал снаряд, принюхался и отправил в рот целиком. Заглотнул не жуя. По лицу расползлась блаженная улыбка, вызвавшая у перепуганной девушки переключение каналов мышления с чистой паники на недоуменное подозрение: «Может, этот тип очень голодный и просто кушать просит?»

      Осторожно поддев вторую котлету, Оля кинула ее маньяку. Тот сглотнул и эту подачку, выдав:

      – Вельшме энерага дин!

      – Ешь, если хочешь, все и уходи. – Девушка ткнула пальцем в миску с оставшимися котлетами и быстро попятилась.

      Ноги наткнулись на маленькую табуреточку, на которую Оля садилась, когда чистила картошку. Тапок угодил в щель между ножкой стола и металлическим стулом. Равновесие было безнадежно потеряно. Бедолага полетела, целясь головой в батарею. Но трепещущее тело не врезалось в горячий металл, маньяк оказался быстрее. Каким-то огромным прыжком преодолел отделяющее его от жертвы расстояние и сграбастал Олю в объятия. Этого для перенапрягшейся психики девушки оказалось достаточно, и она потеряла сознание. Ольга уже не слышала, что из зеркала раздался крик, который, обладай землянка знанием таравердийского, расшифровывался бы так:

      – Ламар! Рыцарь Ламар! Быстрее, возвращайся, врата между мирами закрываются!

      Зато сам рыцарь призыв расслышал превосходно и, подцепив со стола свободной парой пальцев миску, ломанулся назад к зеркалу. Успел вовремя! Ламар прибыл в Зал для размышлений, не выронив ни единого предмета из «законной добычи»: щетки, розового полотенчика, беспамятной девы об одном тапке и свежих котлет.

      Очнулась Оля то ли от свежего мятного запаха, то ли от горячих поцелуев, которыми осыпали ее пальчики, отчего приятное щекотное тепло растекалось по всему телу. А может, виной тому были мужские голоса, которые совсем рядом спорили на повышенных тонах.

      – Она моя невеста! Я женюсь! – настаивал первый, подозрительно знакомый голос, не прерывая восхитительных поцелуев.

      – Остынь, Ламар! Я тебе уже десять раз повторил, это только чары! Коренус во всем признался! – раздраженно вещал чей-то баритон в такт легким шагам справа. – Сейчас девушка очнется, и мы во всем разберемся!

      – Не чары то! Я истинно сердце свое и меч к ногам возлюбленной положил! – заупрямился первый голос и сердито рявкнул почти над ухом Ольги: – Не трогай мясные шарики – подношение девы!

      Кто-то слева икнул и пробормотал с явно набитым ртом:

      – Извини, рыцарь, я задумался над сутью наложенных чар и…

      – И слопал Ламарово подношение, – хохотнул баритон и деловито посетовал: – Лучше б ты на деву