Сочинения. Том 3. Великие революции. От Кромвеля до Путина. В. А. Мау

вполне естественно, поскольку именно она в первую очередь и в полном объеме ощущает на себе давление новых обстоятельств и усиление недовольства населения. История знает немало примеров успешных преобразований подобного рода: реформы Петра I, реформы в Пруссии 1807–1814 гг., реформы Кольбера во Франции времен Людовика XIV и т. п. Хотя в большинстве своем они не были направлены на подрыв основ существовавшего экономического и политического порядка, с их помощью удавалось мобилизовать новые возможности развития в рамках имеющихся ограничителей либо даже снять часть из них. В результате жизнеспособность системы хотя бы частично восстанавливалась, а необходимость более радикальных перемен на какое-то время откладывалась. Такие реформы, например, сыграли важную роль в истории России и Германии, повышая их способность к адаптации.

      Однако и предреволюционные режимы нередко стремились проводить достаточно радикальные преобразования. Современные исторические исследования подрывают сложившиеся представления об их консерватизме и реакционности. Карл I, например, инициировал совершенствование методов ведения сельского хозяйства на королевских землях (осушение земель в Восточной Англии), а «корабельные деньги»[22], при всей ненависти к ним современников, были первой попыткой установления современной системы налогообложения. Французские власти в предреволюционный период стремились активно поддерживать развитие промышленности и сельского хозяйства, в том числе по английскому образцу. Хорошо известны попытки Людовика XVI провести реформу налогообложения и усовершенствовать систему государственного управления в целом. Реформы Тюрго, во многом так и не осуществленные на практике, включали в себя, наряду с преобразованием налоговой системы, свободную торговлю зерном, отмену монополий и цеховой системы в городах. Широко признаны и многовековые усилия царского режима в России модернизировать страну. Но все эти действия не только не увенчались успехом, но даже, по мнению некоторых исследователей, способствовали приближению революции[23].

      Тот же необъяснимый на первый взгляд парадокс характерен и для так называемых революций «сверху», которые некоторые исследователи выделяют в особый класс революций (Trimberger, 1978). Для них характерна смена режима в рамках прежнего господствующего слоя, приводящая к изменению политической формы правления и приходу к власти наиболее радикальных представителей существующей элиты. В дальнейшем новая власть выходит за рамки политических преобразований и проводит политику реформ, направленных на более или менее радикальное устранение существующих экономических и социальных ограничителей развития общества. Революции «сверху» отличаются от реформ или переворотов тем, что глубокие преобразования, проводимые в их рамках, приводят к «разрушению доминирующей социальной группы» (Trimberger, 1978. Р. 2).

      Но на самом деле практически любая революция начинается как революция политическая,

22

Корабельные деньги, или корабельная подать, – налог, уплачиваемый жителями прибрежных территорий, поступления от которого шли на борьбу с пиратами еще в англо-саксонский и нормандский периоды. Был восстановлен Карлом I в 1635–1637 гг. и постепенно распространен на все графства Англии. Представлял собой форму прямого и всеобщего обложения – его должны были платить не только земельные собственники, но и горожане.

23

«Нет ничего более ошибочного, – отмечал К. Бринтон, – чем представлять себе старый режим угасающей тиранией, которая, катясь к своему финалу, доводит до предела деспотическое безразличие к протесту доведенных до крайности подданных. Карл I пытался «модернизировать» свое правительство… Были попытки реформ во Франции и России… Да, эти реформы были неполноценными, их сводил на нет саботаж привилегированных слоев. Но они остаются… существенной частью процесса, который завершился революцией в этих странах» (Brinton, 1965. Р. 51–52).