Джунгли Блефуску. Том 1. Великие мормонские трусы. Алексей Козлов

размножаться.

      Пройдёт всего пара десятков лет и негры, стоявшие 99-ми в очереди обездоленных американских париев, потеснят сионистов в борьбе за кошельки избирателей и визг будет стоять теперь не только у синагог, но и у методистских церквей с раздолбанным пианино внутри, и двумя чёрными хористками со ртами от уха до уха и у комитета возрождение афроамериканского духа, который теперь назывался «Одинокое Сердце Мартина Лютера Кинга». Голливуд целиком принадлежал произраильской партии и на обиженных негров смотрел с неприязненным подозрением.

      Было провокационное сообщение об одном чёрном активисте, якобы он прекратил работать пропагандистом и стал сутенёром.

      Меж те в самой Палестине отчаянные просьбы арабов о скорейшем выселении их из городов и весей в тар-тары и пустыни, стали столь частыми, что оперившееся к тому времени правительство Израиля не могло не отреагировать на них лояльно. И оно стало высылать арабов из страны сначала поодиночке, потом семьями, и наконец целыми городами.

      Процедура называлась «Демократической Толерантной Фильтрацией» и была обставлена томами новых вполне демократически сформулированных законов. Родители Тукитукича, хоть и были примерными гражданами Блефуску, на Палестину смотрели с причмокиванием и одобряжем. И новые законы Израиля втайне находили удивительно правильными. Короче говоря, сионистская пропаганда находила живой отклик в сердце Абрама Иосифовича и Эльзы Максимовны, любивших в равной степени свою революциооную родину и «Голос Америки»

      Маленький пушистый птенец Израиля, которого поначалу хотелось прижать к груди и защитить большой женской материнской грудью, постепенно превращался в гадкого, коварного и чрезвычайно злобного кукушонка, готового выкинуть из гнезда любого соседа и кого угодно. Но они не замечали этого.

      Тукитукич в то время к политическим партиям не принадлежал ввиду того, что был увлечён гормонами в бурный поток половой жизни.

      Плохое воспитание и неважные манеры мало кому сослужили хорошую службу. В случае нашего героя неважные манеры и плохое воспитание чуть его не угробили совсем. Когда выяснилось, что Тукитукич не годен ни продолжать гнинекологические опыты матери, ни юридические экзерсисы – отца, отчаяние, охватившее родственников по поводу, куда приткнуть талантливое чадо, было столь велико, что после семейного совета в Филях, продолжавшегося без малого два часа, Тукитукича по великому блатупришлось срочно втыкать на подшипниковый завод, с которого каждое утро раздавался громкий тоскливый вой и колонна людей, издали напоминающих узников, стуча каблуками, устремлялась за ворота.. Всплакнув, мать Туки даже завернула ему спасительную ладанку с изображением не то семисвечника, не то многорукого галилейскогосвятого. Никогда никто из Тукитукичей не опускался столь низко! Никогда и никто из Тукитукичей не манкировал своими древними