Идеальная жена. Постчеловеческая история. Дмитрий Барчук

совсем иного мнения по этому поводу. Его отношения с Натали протекали совершенно в другой плоскости. Пока мы с Анной гуляли, они уединялись в гостиничном номере. В наш пансион фрау посторонних женщин не пускала.

      Однажды Александр специально для Анны прочитал по-русски одно стихотворение.

      Она была поэтесса,

      Поэтесса бальзаковских лет.

      А он был просто повеса,

      Курчавый и пылкий брюнет.

      Повеса пришел к поэтессе.

      В полумраке дышали духи,

      На софе, как в торжественной мессе,

      Поэтесса гнусила стихи:

      «О, сумей огнедышащей лаской

      Всколыхнуть мою сонную страсть.

      К пене бёдер за алой подвязкой

      Ты не бойся устами припасть!

      Я свежа, как дыханье левкоя,

      О, сплетём же истомности тел!..»

      Продолжение было такое,

      Что курчавый брюнет покраснел.

      Покраснел, но оправился быстро

      И подумал: была не была!

      Здесь не думские речи министра,

      Не слова здесь нужны, а дела…

      С несдержанной силой кентавра

      Поэтессу повеса привлёк,

      Но визгливо-вульгарное: «Мавра!!»

      Охладило кипучий поток.

      «Простите… – вскочил он, – вы сами…»

      Но в глазах её холод и честь:

      «Как вы смели к порядочной даме,

      Словно дворник, с объятьями лезть?!»

      Вот чинная Мавра. И задом

      Уходит испуганный гость.

      В передней растерянным взглядом

      Он долго искал свою трость…

      С лицом белее магнезии

      Шёл с лестницы пылкий брюнет:

      Не понял он новой поэзии

      Поэтессы бальзаковских лет.

Саша Чёрный

      Анна смутилась. Её лицо пошло пятнами. Глаза загорелись. Она хотела сказать что-то как всегда дерзкое, но передумала, развернулась и зашагала прочь. Я окрикнул её, но она не обернулась.

      – Зачем ты так? – пристыдил я Александра. – Она обиделась на бальзаковский возраст.

      – Она обиделась на собственную дурь! – отрезал актёр.

      А Натали смотрела на нас, моргая щедро смазанными тушью ресницами, и ничего не понимала. Её любовник прочел такой красивый стих, а взбалмошная золовка обиделась и убежала. Ничего не смыслит в настоящем искусстве!

      – Привет!

      Анна поджидала меня возле бювета, виновато скрестив руки.

      – Ты извини меня за вчерашнее.

      – О чём речь! Это я должен просить у тебя прощения за своего невоспитанного друга.

      – У меня к тебе просьба. Ты не мог бы показать мне Вену.

      Я замешкался, просчитывая в уме, во что мне обойдётся эта поездка. Своих денег у меня не было вовсе. А просить взаймы у Александра, тем более когда и так ему должен, было неприлично.

      Анна угадала причину моих сомнений.

      – Затраты