Венецианский эликсир. Мишель Ловрик

горячие, варенные в тесте фрукты, посыпанные сладким порошком, а также острый panpepato[1], который я никогда не ела дома.

      Когда мне было двенадцать лет, сестры-монахини спросили меня, не хочу ли я взглянуть на кухню. Я, как дочь зажиточной семьи, никогда на кухне не была, потому мне стало интересно. Я спустилась вниз, и мне очень понравилось таскать судки из печи, переставлять светлые флаконы с севильскими сиропами… Было так интересно смягчать, складывать, растапливать, смазывать, вынимать, оборачивать, глазировать и укладывать различные сладости, предназначенные для столов богачей, в раскрашенные коробки, что я расплакалась, когда меня забрали домой. Меня воспитывали не для такой грубой работы, но мне нравилось за ней наблюдать.

      Потому я частенько прибегала в монастырь Святого Захарии и чувствовала себя там как дома, а когда подросла, то иногда даже оставалась на ночь. Я спала в комнатах моих тетушек, а беспорядочное образование получала в комнате рядом с трапезной.

      Я забегала на монастырскую кухню, словно воробышек, который залетает на стол и клюет то, что ему нравится. Никто не умел так хорошо готовить марципаны, как монахини монастыря Святого Захарии. Ну, если не считать монахинь из монастыря Сант-Алвизе. Скорее всего, никто больше не умел делать такой пенистый шоколад и подавать его в изящных чашечках. Я так часто приходила отведать его, что мне отвели особую чашку.

      Монастырь казался таким милым местом. Здесь был один из лучших садов во всей Венеции. Что уж говорить о роскошных фруктовых деревьях! Монастырь больше напоминал провинциальный дом для увеселений, чем оплот веры. Терракотовые анфилады с арками белого истрийского камня вели к двум изящным крытым галереям, на одной из которых даже была оборудована лоджия. Из окон келий монахини видели церковный купол, возвышающийся над ними в гармоничном сочетании с апсидой и стоящей особняком колокольней. За южной стеной монастыря располагался широкий променад Riva delgi Schiavoni и площадь Сан-Марко. Соленый воздух приносил свежесть на галереи даже в разгар лета, хотя зимой, из-за того что они находились почти на уровне моря, их, бывало, заливало водой, которая частенько замерзала.

      Монастырь находился к югу от церкви. Когда подходило время, монахини тихо шли в церковь и располагались на зарешеченных галереях. Взглядом они упирались либо в угольно-черный мрамор пола, либо в «Святое собеседование» кисти Джованни Беллини. Кроме того, они могли удобно устроиться в деревянных нишах клироса, напоминая резные фигуры святых, наблюдающие друг за другом, и за пятью позолоченными стульями для дожа со свитой, который ежегодно посещал эту церковь.

      Это было спокойное, размеренное существование, лишенное как тягот, так и разнообразия.

      Такая жизнь была не по мне.

      Когда родители отвезли меня в монастырь после случая с художником, я была вправе полагать, что подобное наказание

1

Панпепато – традиционный рождественский пряник. Необычен тем, что в него добавляют молотый черный перец.