Спасти мир. Елена Усачева

развела руками. Это было настолько нелепо – предположить, что она могла вот так запросто взять незнакомого зверя и посадить себе на колени. Чтобы потом любоваться, как он топчет ее пальто?

      Кошка глянула на Артема. Маятником шагнул туда-сюда хвост.

      – Она сама!.. – выдохнула удивленно Инна.

      – Да какое сама! Она мне сейчас машину испачкает!

      Кошка повернула голову. Глаза у нее были огромные, в каждом плескалось темное холодное озеро. Шевельнулись уши-антенки.

      – Гони ее! – Артем перегнулся через кресло. – Выходи!

      Инна машинально вынесла ноги из салона, колени наклонились, и кошка скатилась по ним на землю.

      – Ты-то куда!

      Кошка приземлилась на лапы, потрясла головой, словно сама себе удивилась, и правда, чего это она – и неспешно пошла прочь. Ни разу не оглянувшись.

      Инна смотрела на испачканное пальто, на грязные руки.

      – Слушай! Ну, не будем же мы возвращаться в монастырь, чтобы руки помыть! – Артем уставился в лобовое стекло. – Ладно, поехали!

      Машина резко сдала назад, а потом так же решительно взяла с места. От монастыря они повернули налево, на противоположной стороне дороги оставив белые стены. Вдоль дороги потянулись припорошенные снегом поля. Мелькнула табличка «Синий камень». Машина взревела, буксуя по грязи.

      – Вон тебе твой камень! Иди! Отмывайся!

      Инна всю дорогу продержала руки перед собой – грязные, класть на колени – еще больше пачкать.

      Камень был никакой не синий, а грязно-серый, промокший. Спина его была бугристая, ноздреватая, словно не обмывали его десятки лет воды Плещеева озера.