Мокко. Сердечная подруга (сборник). Татьяна де Ронэ

Наверное, это была любовь. Она просто сильно влюбилась в твоего высокого, красивого и такого английского папочку. Ну, мое сокровище, что ты на это скажешь?

      Мне нравилось думать, что Малькольм ее слышит, что ему нравится чуть хрипловатый голос этой молодой женщины, ее нежность, ее веселость. Когда же я начинала плакать, что случалось часто, даже слишком, Элиан обходила вокруг кровати, обнимала меня рукой за плечи – выверенный профессиональный жест – и говорила:

      – Терпение, мадам! Вы должны быть сильной, должны крепиться ради него, ради вашего сына, и ради дочки.

      И я выпрямлялась, улыбалась сквозь слезы и благодарила ее.

      Моя дочка… Как Джорджия переживала эту бурю? Такая тихая, такая молчаливая. Она говорила немного, поэтому я в последнее время стала уделять ей слишком мало внимания. С моей стороны это было ошибкой. Однажды вечером Джорджия принесла мне свой школьный дневник, и там я прочла запись от учительницы. Она хотела со мной встретиться, причем срочно.

      – Почему учительница вызывает меня в школу, дорогая?

      Лицо моей дочери помрачнело, и она ответила:

      – Я не знаю, мама.

      На следующий день в обед я отправилась в школу. От учительницы я узнала, что Джорджия потеряла интерес к учебе. Ей стало трудно сосредоточиться, оценки становились все хуже. Она начала болтать на уроках, чего раньше не случалось. Я слушала в полной растерянности. Учительница со смущенным видом спросила, все ли у нас в порядке дома. Я рассказала о Малькольме. Наш сын уже месяц в коме. Мы недавно взяли Джорджию с собой в больницу. Увидев брата, она побледнела и долго ничего не говорила. Наверное, нам не следовало этого делать…

      Учительница застыла от удивления.

      – Вам нужно было предупредить меня и сразу же поставить в известность директрису! Какое несчастье, мадам, какое ужасное испытание!

      – Да, – ответила я. – Вы правы. Я забыла поговорить с вами. Простите. В коллеже Малькольма это приняли так близко к сердцу… Я не подумала, что нужно уведомить вас, школу. Простите.

      Понурив голову, я смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Прости, моя Джорджия! Прости, что не подумала о тебе, о твоем горе, о твоем страхе! Прости, мой маленький белокурый ангел, моя прелесть! Прости! Мне вдруг до смерти захотелось обнять дочь.

      – Я могу повидаться с Джорджией, мадам?

      – Да, конечно. Она должна быть в столовой. Идемте, я вас провожу.

      В тот день я поняла, что нужно больше внимания уделять Джорджии, поняла, какой обманчивой может быть сдержанность и каким глубоким страдание, даже если тебе всего девять лет. Джорджия страдала так же, как и ее отец, как и я.

      «Georgia on my mind».

* * *

      – Мадам Райт? Это Лоран.

      Наконец-то! Я десять дней ждала этого звонка.

      Я вздохнула. Наверное, он услышал этот вздох. И промолчал. Мне сразу все стало ясно.

      Я спросила