Черный корректор. Павел Мешков

как-то говорил, что это против всякой нечисти помогает…

      Дядя Миша допил чай и налил еще. Руки у него уже не дрожали, да и не выглядел он психом после ночной прогулки.

      – Ты все это, случаем, не во сне видел? – осторожно поинтересовался я. – Знаешь, как оно бывает…

      Дядя Миша хмыкнул, почему-то посмотрел на свои забинтованные пальцы, встал и сказал:

      – Я сейчас.

      – Ну вы, друзья, и шизуете тут! – восхищенно воскликнул дядя Сережа, как только дядя Миша вышел. – Галлюциногены, что ли, жрете? И не делитесь… Жмоты!

      Дядя Миша вернулся с пластмассовым ведром. Едва он вошел, как по веранде распространился тонкий приторный запашок. Озон и еще что-то…

      – Меркаптан? – спросил я, и дядя Сережа, сморщив нос, неуверенно кивнул. Он заглянул в ведро, которое держал дядя Миша, и очень резво вскочил со стула с криком:

      – Ты совсем, что ли?! Предупреждать же надо!

      Вслед за дядей Сережей заглянули в ведро и мы с дядей Олегом. Правда, подготовленные реакцией Сергея, мы повели себя более спокойно. На дне ведра лежала голова. Точнее, верхняя половина головы с ощерившимися зубами, зеленая в мелкую желтую крапинку, какая-то вся складчатая и противная. Из левой глазницы торчал черенок арбалетной стрелы с оперением.

      – Руками не трогайте! – предупредил дядя Миша. – Меня током долбануло, а от слизи ожог на коже остался…

      – Ну и как насчет «галлюциногенов»? – спросил дядя Олег у дяди Сережи. – Лизнуть не желаешь?

      Дядя Сережа еще раз заглянул в ведро, молитвенно сложил руки и сказал:

      – Смиренно каюсь. Был не прав. У вас тут какая-то геопатогенная зона. Билеты можно продавать.

      – Мысль хорошая, мы будем ее думать, – одобрил я. – Только весь смысл этой дачи в тишине, покое и отсутствии чужих. А если здесь болтаться будет кто ни попадя или толпа народа набежит… Смекаешь?

      Дядя Сережа понятливо кивнул:

      – Ясен пень!

      Поддержал меня и дядя Миша:

      – Эт точно! Верно глаголешь. Кстати! – вдруг спохватился он. – Башка эта… Она как бы усыхает. Внешне не меняется, но раньше она все дно ведра занимала. Только зубы не того… Не испаряются.

      – Ясное дело – сублимация! – блеснул я интеллектом и пообещал: – Будем наблюдать!

      Дядя Олег отправился перевозить через Яманишку дядю Мишу и дядю Сережу, а я, выполняя обещание, уселся над ведром в позе «Мыслителя» Родена. Воняло из ведра премерзко, но именно желание избавиться от вони навело меня на очень интересную мысль. Если верить древним грекам, да и мой собственный опыт говорит о том же, то именно вонь, грязь и отсутствие еды лучше всего стимулируют работу головного мозга.

      Я вывалил обрубок башки на землю, устроил в маленькой ямке и по кругу присыпал песком. В сарае нашел кулек с гипсом, но мне показалось, что его маловато, и пришлось добавить песка и цемента. Раствор был готов как раз