Истинное счастье дракона, или цветочная лавка попаданки. Алина Панфилова

тила в медные тарелки.

      Вот ведь угораздило!

      Первый день в цветочном салоне, и надо же было так по-дурацки поскользнуться на мокром полу, да ещё с кактусом в руках. Теперь эта колючая зараза, кажется, упала на мою ладонь – каждый палец пульсирует от впившихся иголок.

      Шепотки внезапно стихли, оставив после себя звенящую пустоту.

      Странно…

      Мы же в торговом центре – тут вечный шум и гам. Или сердобольная Ольга Ивановна распорядилась унести меня в подсобку?

      Надеюсь, кто-нибудь догадался вызвать скорую: тело ощущается свинцовым, голова раскалывается всё сильнее, а слабость такая, что не могу пошевелиться.

      В этот момент кто-то острыми концами пинцета вцепился в тонкое колечко на безымянном пальце. Ах да, "подарочек" от бывшего – предателя, который целый год вешал мне лапшу на уши.

      Сам назначил дату свадьбы, сам уговорил влезть в кредит и занять кругленькую сумму у родителей – всё ради того, чтобы было "как у людей".

      А сегодня заявился в салон под ручку с фифой, которая, как избалованная кошка, мурлыкала и клянчила букет из алых роз.

      Меня он не увидел – я подрезала стебли в подсобке. Зато прекрасно слышала милое воркование двух влюблённых голубков. Не удержалась и схватила кактус, мечтая запустить колючим снарядом в его самодовольную физиономию.

      Вот только предательская лужа спутала все карты, и теперь валяюсь с этим же кактусом в обнимку.

      – Ай! – пронзительная боль прошила палец, словно по нему саданули молотком.

      – Пардон-пардон, – отозвался странный голос, похожий на смесь карканья со стрекотом. – Вы правы, она определённо жива!

      Пульсирующая боль в пальце придала сил, и я с трудом разлепила веки. Зрение возвращалось неохотно: красные и жёлтые круги медленно таяли, уступая место размытым очертаниям.

      Первое, что проступило сквозь туман – тёмно-коричневая плоскость потолка, точь-в-точь как в старых деревенских избах. Вокруг шелестело что-то живое, будто я очнулась не в помещении, а посреди сада или лесной поляны.

      Кряхтя и постанывая, кое-как приподнялась на локтях. Подо мной оказался пыльный деревянный пол, а вокруг…

      Из горла вырвался сдавленный писк, когда я увидела, что меня окружает.

      Точнее, кто.

      – Вы… Вы… Да как! Такого же не бывает!

      Глава 2

      Я судорожно ущипнула себя за запястье и тут же взвыла от резкой боли – нет, это не сон!

      Перед глазами во всей красе предстала невозможная картина: живые цветы, самые настоящие, в стареньких глиняных горшках, стояли полукругом и с любопытством разглядывали меня, словно диковинную зверушку в зоопарке.

      Ромашка чуть склонила головку набок, и её полупрозрачные лепестки испуганно затрепетали. Длинные реснички, точь-в-точь как у фарфоровой куклы, отбрасывали причудливые тени на бледную сердцевину.

      Рядом покачивалась застенчивая мухоловка, то и дело демонстрируя в смущённой улыбке два ряда острых зубов. А этот паршивец-кактус, из-за которого я, собственно, здесь оказалась , виновато прятал за спину свои колючие отростки, удивительно похожие на руки.

      “Так, Меля, соберись! – мысленно приказала я себе, понимая как это глупо звучит. Нет, не имя. Бабушка обожала цветы и настояла, чтобы мама назвала меня Камелия. – Это просто сон. Сейчас ты проснёшься в подсобке, Ольга Ивановна напоит тебя горячим чаем, и ты спокойно пойдёшь домой. Заберёшься под одеялко и…”

      – Осторожно, дурёха! – раздался справа тот самый трескучий голос. – Напугаешь ведь! Они и так еле на ногах держатся, магия почти иссякла.

      К-какая магия?

      Я резко повернула голову и чуть не свалилась обратно – на старой табуретке восседала здоровенная сорока с иссиня-чёрной грудкой, свесив вниз две когтистые лапки. Хитрые глазки-бусинки так и стреляли в мою сторону, то и дело задерживаясь на кольце.

      К горлу подступила тошнота, в висках застучало с удвоенной силой. Я зажмурилась, замотала головой, пытаясь прогнать наваждение, но когда снова открыла глаза – ничего не изменилось.

      Говорящая птица и живые цветы никуда не делись.

      Нервный смешок застрял где-то между истерикой и обмороком.

      – Может, она глухая? – робко прошелестела ромашечка, покачиваясь, как балерина, на тонком стебельке. На секунду она стала ещё более прозрачной, но в следующей момент вернула себе капельку прежних красок.

      – А я говорил, – проворчал кактус, с тревогой глядя на ромашку. Мясистые отростки беспокойно подрагивали, выдавая тщательно скрываемое им волнение. – Не надо было рисковать. Вот, получите и распишитесь. Не цветочница, а самый настоящий брак! Давайте, ребята, встаём в круг и возвращаем, откуда взяли.

      – Подождите! – я замахала руками с такой силой, что чуть не потеряла равновесие. Внутри всё сжалось от нехорошего предчувствия. – Я не глухая и уж точно никакой не брак! На это слово у меня вообще теперь аллергия, уж поверьте! Просто объясните,