отвертка вошла в него весьма глубоко, издал протяжный скрип и, окрасив мои пальцы рыжей пылью, наконец отворился. Внутри маяка и впрямь, как писала Агата "не было ничего хоть сколько-нибудь примечательного". Изъеденная коррозией винтовая лестница не внушала даже самого малого доверия, а потому я не рискнул подняться наверх. Что ж, раз обозреть бескрайние морские просторы не удастся, придется довольствоваться исследованием небогатого содержимого помещения. Прямо под лестницей лежала полуистлевшая черная тряпка, при ближайшем детальном рассмотрении оказавшаяся курткой фирмы "Форпост". Эта находка меня весьма удивила, ибо сам я недавно стал обладателем такой же. И даже фасон похож. Впрочем, к делу, а точнее к моему будущему роману, эту куртку никак не пришить. А потому я оставил этот предмет гардероба на прежнем месте. Куча пыли, засохшие пучки водорослей, пара пустых бутылок зеленого стекла – вот все что ютилось на полу заброшенного морского колосса. Однако мой взгляд внезапно привлекла дверь. Та самая, описанная Агатой дверь в стене маяка. Она располагалась на уровне второго лестничного пролета, имела странную ручку и решительно никуда не могла вести. Чтоб убедится в последнем, я вышел из маяка и обошел вокруг. На том самом месте, где изнутри была дверь, снаружи на меня смотрела абсолютно цельная стена с облупленной краской. Странное дело. Я вернулся в помещение, и побуждаемый каким-то настырным детским любопытством с опаской поднялся на несколько ступенек скрипящей лестницы. Тут то мне и пригодится лом – мелькнула в голове довольно абсурдная все-таки мысль попытаться вскрыть дверь. Знаете в детстве у нас была елочная игрушка в виде лампы Алладина, и я, будучи хоть и ребенком, но уже достаточно взрослым, чтоб не верить в чудеса, вопреки здравому смыслу отчаянно ее тер. Джин, как вы понимаете, так и не явился. На это я рассчитывал и сейчас, поддевая ломом чуть выступающий лист железа. Однако в этот раз реальность меня обманула. Дверь отворилась с тягучим скрипом, и за ней я увидел все тот же скудный пейзаж приморской деревушки. Однако проем, хоть и располагался внутри на возвышении, снаружи почему-то вел сразу на землю. Припорошенную первым липким снегом землю.
Я вышел из таинственной двери и, разочарованно побрел домой. Снаружи заметно похолодало, а снежные хлопья неистово носились в безумной пляске, и наконец слились в единый рой беспощадной пурги. Дойдя до своего скромного жилища, я с удивлением обнаружил запертую дверь, хотя точно помнил, что не пользовался ключом, когда уходил, ибо ждать воров в столь безлюдном месте довольно странно. Да и сам ключ остался в кармане какого-нибудь пальто или куртки. Между тем, холод начал пробирать меня до костей, ведь одежда на мне была вовсе не рассчитана на снежную бурю. С отчаянной злостью я вскрыл дверь ломом. Внутри было не теплее, чем снаружи, хоть всю ночь топился чертов камин. Однако, что это? Со стоявшего у камина кресла винного цвета странным образом исчезли пятна и дыры. Впрочем, как и с обоев. Они, конечно, не выглядели новыми,
