Туман над тропами. Алекс Змаев

не буду. Может быть, ты хотя бы знаешь, сколько Воды Духов нужно пить для обращения к хранительнице?

      – Не спрашивай меня…

      – Ну как знаешь. Хочешь молчать – молчи. Иди тогда, пока совсем не стемнело.

      – Нет. Я посижу здесь под деревом. У Логова Туманной меня никто не потревожит.

      – Сиди, – Крадущаяся вошла в хижину, прикрыв дверь.

      И только тогда Сучок тихо прошептал:

      – Прощай.

      В хижине Мягкой Лапки все было почти так, как Крадущаяся видела несколько дней назад, сидя здесь с наставницей. Слева от очага на плетеных полках лежали тыквы с готовыми отварами и настойками, справа на опорных столбах висел гамак, а в глубине, у задней стены хижины, сушились пучки трав. Часть тыквенных сосудов упала с полочек и раскатилась по полу, но в целом убранство плетеной хижины не пострадало от землетрясения. Несмотря на вечерний полумрак, черная фляжка легко отыскалась на своем месте – Мягкая Лапка старалась прижимать наиболее ценные настойки прутиками к стене хижины, чтобы случайно не уронить их.

      Девушка повертела фляжку в руках и задумалась. Сколько же пить? Наставница редко пользовалась Водой Духов. Хранится эта настойка тоже не слишком долго. Значит, на сколько тут? На раз? На два раза? Наверное, все-таки на два. Значит – пить половину.

      Она выпила настойку, скривившись от горечи: «Ну и гадость!». Затем заткнула пробку и убрала тыкву на место. При этом чуть не промахнулась мимо полки. Голова кружилась, руки слушались плохо. Крадущаяся решила забраться в гамак, вот только сделать это оказалось не так-то просто. Земля норовила выскочить из-под ног, а гамак все время куда-то уплывал. Наконец ей все-таки удалось забраться на непослушную сетку и угнездиться там. Сразу стало легче, дремотнее. По ногам поднималось покалывание, и скоро они перестали ощущаться совсем. Она попыталась что-то сказать или крикнуть, но язык перестал слушаться. Холод добрался до сердца, и сознание затопила темнота.

      Часть первая

      6 декабря 1993 года от рождества Христова. Город.

      Сегодня я вернулась с работы раньше обычного. НИИ Нефтехимии уже несколько лет перебивался случайными деньгами, а в нынешнем году стало особенно грустно. Дирекция, решив, что по вечерам от сотрудников все равно толку никакого, сочла экономию электричества более выгодной и закрыла институт в половине пятого.

      Мужа еще не было дома, сын Игорек убежал к друзьям. Их рок-группа готовила какой-то сюрприз на школьный новогодний вечер. Только крикнул из прихожей: «Мам, я пошел. Буду – сегодня» И быстренько смылся. Уже девятый класс… н-да, время, время…

      Я вывалила на сковородку сваренные макароны – поджарить. Извлекла из шкафчика банку шпрот и полезла искать консервный нож. Полосатая зеленая кошка[2] Харизма решила, что шпроты – это ей и, усевшись на табуретку, потянула банку на себя.

      – Анубрысьнемедленно!

      Кошка посмотрела на меня такими глазами, словно ее безмерно удивляла моя реакция: «А я чо? Я ниче. Она сама со стола поползла, спасаю, чтоб не упала».

      – Харя,

2

В среде заводчиков этот окрас имеет название «мы никогда не выдадим ее замуж», или «тэбби».