Тень короля. Мелисса Ландерс

ответ понравился ей больше, чем мысль о том, что король подсматривает за ней через тени. Она хотела задать еще один, более щекотливый вопрос. Проклятие Мортара отличалось от проклятий других благородных династий. Первородные дети Солонов, Калатрисов и Петросов полностью испытывали действие своего проклятия в двадцатый день рождения – День Обретения. После этого срок жизни или, вернее, выживания (если слово «жизнь» звучало слишком громко в такой ситуации) благородного мог быть любым. Но первенцы Мортара начинали исчезать на закате в свой День Обретения, а на следующий год проклятие отнимало у них все больше дневных часов – до тех пор, пока они не таяли совсем. Мало кто из первородных Мортара переживал двадцать первый день рождения. Скорее всего, королю оставалось еще шесть лун до дня, когда он навсегда растворится и разразится война за опустевший трон. Точный срок зависел от того, как далеко уже зашло проклятие и как быстро оно пожирало его дневные часы.

      – После восхода, – начала Сериз, – присутствует ли его величество полностью до самого заката?

      – Полностью присутствует? – переспросил отец Падрон. – Увы, нет. Проклятие уже посягает на его дневные часы, но я не могу сказать, насколько сильно. Его величество проводит дни в уединении, такова его привилегия.

      – Понимаю.

      – Но ты можешь спросить его фаворитку, – предложил отец Падрон. – Она лучше меня знает, как король проводит время.

      Сериз сомневалась, что это поможет. Если у фаворитки короля есть хоть толика уважения к господину, она не выдаст его секретов.

      – Мы пришли, – сказал отец Падрон, поднимаясь вместе с ней по ступеням ко входу в замок. – А, вот и Дэрик.

      Он кивнул высокому темноволосому юноше, который ждал у подножия лестницы. Тот был одет в синюю шелковую рубашку, заправленную в облегающие штаны, а с его подбородка свисало что-то похожее на бобовые стебли.

      Присмотревшись, девушка поняла, что это борода… Или вроде того. Он тоже ее рассматривал, но вместо нездорового восхищения на его лице отражался только интерес.

      – Он проводит тебя в твои покои. Меня ждет неотложное дело.

      Сериз задумалась, не связано ли «дело» с пожилой женщиной, которую вывели прочь. Отец Падрон казался вежливым, но не все его жрецы могли быть таковыми. Сериз не хотелось, чтобы женщину слишком строго наказали за сотворенный ею знак. Но несмотря на разрешение отца Падрона задавать ему любые вопросы, девушка промолчала – эта тема казалась слишком острой для первой встречи. Она решила спросить завтра.

      – Сериз, – сказал отец Падрон, – это Дэрик Калатрис, личный историк короля. Никто не знает о священных свитках больше, чем он. Мне даже кажется, что он может цитировать их по памяти…

      – На десяти языках, – вставил Дэрик. – Но я, можно сказать, не считал.

      – В общем, если кто и может помочь тебе на твоей новой должности, так это он.

      – Я благодарна за помощь, –