36-й. Люттоли (Луи Бриньон)

всё хорошо. Спасибо, что позвонили. Звоните в любое время без раздумий, когда вопрос касается Полины.

      Силантьев выключил телефон и устремил странный взгляд на Тонкошкурова друга. Тот правильно истолковал значение этого взгляда.

      – Думаешь, он сможет поставить её на ноги?

      – Надеюсь! – поправил его Силантьев.

      – А ты что думаешь? – Геннадий Андреевич перевёл взгляд на крестницу.

      – По поводу чего? – не поняла Варя.

      – По поводу своего парня!

      – Серёжа не мой парень!

      – Я не имел в виду Серёжу. Я имел в виду твои жизненные перспективы.

      Варя густо покраснела, но взгляд не отвела, хотя и на вопрос не ответила.

      – Есть надежда? – уточнил вопрос Силантьев.

      Варя отложила ложку и нахмурилась.

      – Я следователь, и вижу куда вы клоните. Хотите выбить из меня признательные показания?! Зря надеетесь. Мне нечего сказать.

      – А как же Серёжа?

      – А что…Серёжа?

      Уловив взгляд отца, Варя, смутилась. Он смотрел так, словно понимал, что творилось у неё в душе. Силантьев поднялся и приблизился к дочери.

      – Варенька, Серёжа тебя любит!

      – Откуда ты знаешь? Откуда вообще такие выводы? Что тебя навело на эту мысль?

      – Варенька, ты сейчас разговариваешь со мной как следователь. Думаю, ты и с Серёжей так разговариваешь. Откуда я знаю, что он тебя любит? Он смотрит на тебя так же, как на меня смотрела твоя мама. Взгляд любящего человека не спутаешь ни с одним другим.

      – Я правильно поняла? Ты мне предлагаешь…

      – Наоборот. Я прошу откровенно с ним поговорить и навсегда вычеркнуть его из своей жизни. Пусть не надеется. Он прекрасный человек и заслуживает счастья.

      Отец поцеловал её в лоб и ушёл. Варю душила обида. Она не ожидала от отца таких жестоких слов.

      – Тебе больно, но Коля ведь прав?! – негромко проронил крестный. – Ты никогда не хотела семью. Никогда не хотела мужа, детей. Заводила отношения, но никогда их не ценила. А Сергей – это надолго. Быть может, навсегда. Парень в тебя по уши влюблён, хотя, может, и сам этого не осознаёт. Отпусти его!

      – Да не держу я его! Не держу! Что вы ко мне привязались с этим Серёжей?! – выкрикнув эти слова Варя бегом бросилась в свою комнату и заперлась.

      На кухню вернулся Силантьев.

      – Может зря… – начал было Тонкошкуров, но тот не дал ему договорить.

      – Не зря! Я Варе всегда и всё спускал с рук. Но сейчас не буду этого делать. Ей за тридцать. Если она не создаст семью сейчас, она не создаст никогда. Пусть делает выбор. И жалеть её не надо.

      Дочь и не позволила бы себя жалеть. Лёжа на постели, она раз за разом осмысливала слова отца; они жгли её, было обидно; и надо признать – она совсем его не знает. Каким образом этот Сергей смог завоевать его симпатию? Да так, что он даже через собственную дочь готов переступить? Она не понимала. И не понимала, с чего это они взял, будто она как-то влияет на Серёжу? Опять…Серёжа?! – разозлилась на себя Варя. –