Связанные морем. Маргарита Зайцева

статуса не положено было носить украшения. Но иногда я представляла, как большие камни перстней играют с солнечным светом, переливаясь различными цветами радуги. Вот и сейчас, ловя ладошками солнечных рыбок, я предалась мечтам.

      – Аква, ты меня слышишь? – сестра помахала своей бледной ладошкой у меня перед лицом.

      – А? – подняла я на неё взгляд. – Ах, да. Слышу.

      – Я вижу, – Олимпия не верила мне, но как обычно нежно улыбнулась, от чего на душе сразу же стало тепло и спокойно.

***

      Отыскав никем неприметное местечко на берегу теплого моря, мы с сестрой подплыли к сухой земле, где песок даже цветом отличался от привычного мне. На дне моря он больше зеленоватый с мелкими крупицами золотого свечения. А здесь, на суше, он был какой-то крупный, и больше походил на выцветших коралл, чем на песок.

      – Вот смотрю на тебя и думаю: не ужели я была такой же? – готова поспорить, смолчать Олимпия не смогла.

      – Смейся, смейся, – буркнула я, выползая на берег. – Ай! Я себе так весь хвост расцарапаю!

      – Глупышка, – улыбнулась сестра и при помощи волн выплыла на песок совершенно без единой царапинки.

      – Так не честно! Тебя слушаются волны, – это было правдой. У каждой русалки, будь она принцессой или же просто нищенкой, был свой особый морской дар, которым их награждало при рождении море. Меня же море либо случайно пропустило, либо попросту забыло, ибо я была самой обыкновенной русалкой, безродной, да и к тому же бездарной. Единственное, что у меня хорошо получалось, это быстро плавать. Да и то в нашем королевстве были и куда более быстрые русалки, чем я.

      Тяжело вздохнув, я отогнала от себя грустные мысли и попыталась сосредоточиться на превращении. Разместив хвост чуть дальше от воды, как мне советовала сестра, я растянулась морской звездой на колючем песке и прикрыла веки.

      Прохладный ветерок обдувал мое тело и плавники, играя с высохшими ресницами. Летнее солнышко пригревало и испаряла воду с моего хвоста. Я всем своим хрупким телом чувствовала легкое покалывание. И вдохнув полной грудью тяжелый земной воздух, настроилась на жгучую боль.

      Но прошла минута. Вторая. Пятая. А изменений особых я не почувствовала. Открыв глаза и взглянув на хвост, вместо которого уже должна была быть пара человеческих ног, я обреченно вздохнула.

      Я все еще была русалкой.

      Оглянувшись на удивленную сестру, я хотела было спросить ее, почему? Почему я не обернулась человеком? Но Олимпия, увидев своих подруг, ответила мне, что я была недостаточно сконцентрирована. И, махнув на меня рукой, она умчалась к своим подружкам собирать ракушки и делиться новостями моря. А я так и осталась сидеться на берегу моря, волны которого песком царапали мои плавники.

      Ала