Измена. Ты мне никто!. Ирина Васильевна Давыдова

своей рыжей и спи у нее. Чего вообще приехал?

      – Мы расстались.

      – А что так? Нагулялся?

      – Осознал. Карин, не бери в голову, ну с кем не бывает?

      Он остановился и посмотрел на меня таким жалким взглядом, как будто это я ему изменила, а не он мне. И это ему больно, что пять лет брака пошли под хвост…

      – Не бывает, Дима, с теми, кто любит и уважает. Не бывает с теми, для кого измена это мерзко и подло. Но это все не про тебя. Поэтому будь добр, собери вещи и катись из моей квартиры. Иначе…

      – Это моя квартира, ― перебил меня Дима, когда я развернувшись, собралась пройти в ванную комнату.

      – Твоя квартира?

      – Да, просто решил тебе напомнить.

      – Ладно, ―пожала плечами и перед тем, как закрыть дверь в ванную, добавила: ― я тебе потом тоже, кое‐что напомню.

      Захлопнула дверь и выдохнула.

      Сегодня мне гораздо легче. Но это неудивительно. Как бы мне не было обидно от его предательства, и как бы сильна не была моя любовь, гордость мне активно машет рукой, напоминая, что себя надо уважать. А кто мне скажет, если не болит, значит не любишь, пусть засунет свое мнение в одно место. Придумывать как мне буде плохо без моего драгоценного мужа я не стану. Все это выдумки и причины, из‐за которых можно сказать, что мне больно.

      Ложь!

      Настоящая боль длиться до двенадцати минут. Остальное мы себе внушаем, чтобы нас кто‐то пожалел. Или сами себя начинаем жалеть. Это из рода, тупой вопрос, за что мне это? Да есть за что! Значит так надо. Случилось. А то, что случилось, послужит хорошим уроком. А если я буду страдать, то кому от этого лучше? Точно не мне. А человек, который причинил тебе минутную боль, ему вообще плевать на твои чувства.

      Возможно, кто‐то со мной не согласится, но пора двигаться, идти вперед, а не заниматься самокопанием. От того, что я буду сидеть и думать, а в чем же я не нравилась своему мужу, это лишь мне принесет один негатив. А муженек вон, притащился домой, как ни в чем не бывало. Еще и рассказывает, что осознал все. Конечно, до первой длинноногой девицы.

      Почистив зубы и умывшись, я приготовила для себя кофе и решила пожарить яичницу. Сделала глоток горького напитка, и включив плиту, на которой оставила сковороду, с недоумением наблюдала, как Дима, зайдя на кухню забрал мою чашку с кофе.

      – А тебе случайно яичницу не пожарить? С сосиской, с сыром. Могу еще молока добавить.

      – Буду благодарен. Спасибо, любимая.

      Он улыбнулся и вышел с моей чашкой.

      – Вернул на место кофе, ― прорычала я, начиная выходить из себя из‐за его глупого поведения.

      – Сделаешь себе другой, ― буркнул он и удалился в кабинет.

      – Конечно, это будет куда лучше, чем пить после тебя. Откуда мне знать, что ты не подцепил какую‐нибудь заразу.

      Сковорода прогрелась, и я разбила в нее пару яиц. Посыпала специями и пока те жарились, решила написать сообщение Лерке.

      «У Димы шиза. Он пришел, как ни в чем не бывало и пытается делать вид, что ничего вчера не произошло.»

      Отправила сообщение и выключила плиту.

      Бросила взгляд на кофемашину, понимая, что без любимого напитка