Развод. Беспроигрышная ставка. Евгения Кец

Владислав Васильевич, стоя у двери.

      – Нет! – бросаю и дальше забег устраиваю.

      – Обещаю, смеяться не буду.

      – Да я почти голая! Вы сказали, без интима!

      – Слушай, – хмыкает, – если бы я хотел, ты бы уже лежала в моей постели.

      – Одного вашего желания мало, знаете ли! – огрызаюсь и дёргаю дверь.

      Злобно смотрю на шефа. Так, чтобы сразу стало ясно – замучается меня даже насильно к себе в койку тащить.

      – Да ну, – изгибает бровь. – Ещё скажи, что мыслишка не проскочила.

      – Ни одна! Я мужа люблю! И не смотрю на других! Ясно?!

      – Забыла, – хмыкает.

      – Что забыла? – таращусь. – Боже мой… – закатываю глаза.

      – Ну, можно и так, – пожимает плечами.

      – Что? Нет! Вы не бог!

      – А кто я? – прямо расползается в широченной улыбке, сейчас моська треснет.

      – Мой господин! – рычу.

      Злобно отпихиваю Владислава и выхожу из ванной. Уже плевать на рубашку эту. Иду и беру список дел. Так. Что у меня там по плану? Хрусталь натереть! Вот и займусь. Знать бы ещё, что из всего этого хрусталь…

      – Где у вас хрусталь, который натирать надо? МОЙ ГОСПОДИН! – стискиваю зубы.

      Молчит. Ведёт меня в комнату, где я была первый раз, ту, с белым диваном. Но тут нет никаких статуэток, посуды или ещё чего бы то ни было, что может быть из хрусталя.

      – И? – развожу руки.

      А начальник улыбается и указательным пальцем вверх тычет. Это не тот этаж? Что тогда тут остановился? Задираю бровь, а он снова вверх показывает.

      Шизоид!

      Поднимаю голову. Оу…

      – Люстра… – тяжело сглатываю.

      Он же пошутил? Нет?

      Говорит, что сейчас вернётся и уходит. Сажусь на диван и выть готова.

      Сколько ещё бед со мной сегодня приключится? Неугомонный мужик. Может, он поиздевается денёк и успокоится? Выплеснет на меня своё негодование муженьком моим нерадивым и успокоится?

      Идёт обратно со стремянкой. Высокой. Очень. Да я ж высоты боюсь. Как я на неё полезу?

      Ставит под люстрой. Шиплю и иду за средством и тряпками. Возвращаюсь, а начальник в аккурат сидит под стремянкой и на люстру глядит.

      На измор берёт? Ну не будет же он смотреть на мой зад, пока я тут на верхушке лажу? Или будет? Мамочки…

      – Вы не хотите чая попить там или прогуляться? – спрашиваю, а сама стою у подножья стремянки и не решаюсь наверх подняться.

      Отрицательно машет головой и рукой показывает, мол, наверх.

      – Нет, ну, правда, Владислав Васильевич, не понимаю я, объясните, зачем вам это всё. Вам что, баб мало? Уверена, вокруг вас куча шикарных женщин вьётся. С вашими-то деньжищами любая сюда голышом запрыгнет, да ещё и станцует.

      – Судя по тому, что ты ещё одета и не рвёшься в танец, твоя теория сыровата, – говорит он и снова наверх показывает.

      – Вы же сказали, что я вам неинтересна! – мнусь на первой ступеньке и совсем не хочу подниматься. – Так зачем ходите за мной и смотрите? Да ещё и нарядили невесть во что…

      – Я поменял своё мнение, –