Ведьмы.Ру. Карина Демина

его чувств.

      Ульяна вздохнула, потому как присутствие соседа напрочь отбило желание подходить к дому.

      – Надо, – сказала она себе строго. – И вообще… хватит уже… всего бояться.

      Прозвучало так себе, но Ульяна кивнула и решительно ступила на тропу.

      Родственники.

      Надо же… а мама не говорила, что у неё есть родня. Не то, чтобы Ульяна специально выспрашивала… специально сложно. С мамой вообще сложно.

      Приедет?

      И почему вдруг?

      Она ведь ничего не делает просто так. А тут позвонила, документы… нет, ничего подписывать Ульяна не собирается, как и верить матушке. Благо, выросла, наивности поутратила. Но интересно же.

      – Ага! – сосед заметил её первым и снова подпрыгнул. – Явилась!

      – Доброго утра, – Ульяна вяло помахала рукой, понимая, что, возможно, не стоило бы так торопиться. Постояла бы в лесочке часок-другой, глядишь, и надоело бы Петру Савельевичу прыгать. Ушёл бы, а уж она тогда тихонечко…

      – Доброго?! Полдень уже! – Пётр Савельевич указал на небо. – Вечер даже! А у неё утро.

      Трубный его голос разнёсся по улице. Басом сосед обладал мощным, что никак не увязывалось с хилым тельцем его.

      – Чего вам надо? – спросила Ульяна, раздумывая, как бы ловчей обойти соседа. Вот только тот на месте не стоял. Его распирали энергия и желание выплеснуть её на окружающих. В частности, на Ульяну. Вот и сейчас он прыгнул влево.

      Потом резко дёрнулся вправо, точно заподозрил, что Ульяна обойдёт его с этой стороны.

      – Объяснись, по какому праву эти вот нарушают установленный порядок! – палец Петра Савельевича указал на бус, который с близкого расстояния несколько утратил нарядности. Нет, ярко-желтый колёр никуда не исчез, упрямо пробиваясь сквозь коросту из грязи и пыли. То тут, то там по краске расползались трещины. И в целом было видно, что машина эта пребывает в весьма почтенном возрасте.

      – Приехали! Встали! Перегородили дорогу! А если пожар? Вот что будет, если пожар?! Или плохо кому…

      – Кому? – спросила Ульяна послушно.

      – Мне! Мне плохо! – Пётр Савельевич картинно схватился за грудь и возопил: – Сердце жмёт!

      – И печень поддавливает, – раздался мягкий женский голос. – А ещё, небось, с потенцией проблемы…

      – Что?!

      От этакого предположения Пётр Савельевич густо покраснел. Потом побелел и обернулся.

      – Вы…

      – Антонина Васильевна, – сказала женщина в ярко-жёлтом, в цвет машины, платье, перевязанном крест-накрест платками. И руку протянула, от которой Пётр Савельевич отпрянул. – А стыдиться нечего. В вашем возрасте – это даже нормально, я так скажу… у всех случаются осечки.

      – У меня не случается!

      Сосед попятился.

      – От этого и нервозность повышенная, и в целом неудовлетворённость жизнью… – главное говорила она это громко, так, что слышал не только Пётр Васильевич. Тётка Марфа наверняка тоже. Пусть она из-за забора и не выглядывала, но точно во дворе.

      Подглядывает.

      Подслушивает.

      И к вечеру весь посёлок будет обсуждать